Редукция образования к «услуге, готовящей человека к рынку труда» — явное и быстрое обыдловение сферы. 90 % хорошего образования не имеют никакого отношения к труду, а 50 % даже к карьере (труд и карьера, конечно, разные вещи). Намеренно усиливая, провоцируя: хорошее образование готовит человека к жизни, где как можно меньше труда. Или, говоря мягче, ко времени, когда он не трудится. Уже оттрудился. Или трудятся за него. Или никто не трудится. Или он нашел для работы смыслы, выходящие за экономику.
Вряд ли образование в этом смысле может быть всеобщим. Не хочешь — не надо.
Возможно, стоило бы ввести две вертикали — образования сугубо для работы, и образования-для-себя. В неких точках они бы пересекались. Было бы громоздко. Но возникло бы понимание, которого сейчас нет. Если бы оно было, то министра, гнущего про «услугу» и «рынок труда», гнали бы поганой метлой.
Гуманитарное знание: перезагрузка
Гуманитарные науки погибают от критериев своей имманентной «научности». Идеальна научная диссертация в 99 % — кому она? Чтобы читать ее для пользы некоего дела? Не говоря уже о том, чтобы читать из «чистого интереса»?
Большая часть так называемой научности деятельности, будь то писание дисера, статей, сидение в заседаниях — не более чем тест на пути к таковой. «Посмотрим, умеет ли автор выражаться научно», «читал ли автор список литературы», и т. п. Спору нет, что список литературы — должно читать. Суть же в том, что буферное тестирование разрослось до таких масштабов, что, собственно, подменяет дело и мысль, дело мысли и мысль о деле. Сама мысль и само дело никогда не начнутся — ибо в них нет необходимости, карьера целиком делается на проходе сквозь «буферное тестирование».
Если я назову последнее раковой опухолью — буду ли сильно неправ? А что? Некая часть, подменяющая собой смысл целого, разросшееся, и в итоге целое подыхает. Спасти его можно только институционально, то есть — меняя правила игры. Не кадры, финансирование и т. п., а правила. Причем нельзя написать «с завтрашнего дня филистерство запрещается», надо писать именно что строгую форму, «парадигму гуманитаристики», отвечать, прежде всего, на вопрос, «каковы критерии успешности», причем так, чтобы без двоякого толкования.
Рубая тезис сплеча: гуманитарные науки спасет отказ от «научности», понимаемой как верность конвенции неких предпосылок деятельности. В итоге деятельность программируется так, что результатом будет присяга на верность ее предпосылкам, и они же самые, и не более.
Новая парадигма: есть понятие «область дисциплины» и понятие «интерес». Все! Есть форма, диктующая, где предмет социологии, где предмет психологии, где базар и где матерная частушка. Мастером первой ступени можно считать любого, держащего одновременно предмет и внимание какой угодно аудитории. При этом сквозь фильтр пройдет и некоторое количество сумасшедших, рассказывающих нам про Атлантиду, Лемурию и прочее примордиальное счастье. Паранойя получит некоторые дополнительные очки, но… их не надо переоценивать. Александр Гельевич Дугин ведь, кажется, имеет ученую степень? И, кажется, его уже цитируют в диссертациях? Ну и вот. Лемурия себя и так уже обрела.