- И что остается?
- Остается - любовь. При
этом никто ею не обделен. Поэтому и есть понятие «несчастная любовь». К ней
чаще всего относят любовь неразделенную. Но ведь есть еще любовь к детям, к
родителям, к родному дому, или, как говорил классик: к «отеческим гробам»... И
опять же: любовь ко всему человечеству, выраженная любовью Христа.
- Па, - Вера вдруг взяла
его руки в свои, останавливая его философский поток, - а можно мне мою
маленькую любовь к тебе? Можно?
- В притчах Соломона
сказано: «Кто изгоняет добрую жену, тот изгоняет счастье...» - ответил Павел.
- Мне сейчас кажется,
что до этого времени я не знала, что это такое... любовь.
- А Зарайский?
- Это было что-то
другое. Какое-то удобное совместное существование, которое на тот момент меня
устраивало. Устраивало, потому что Георгий умел так все обставить. А твоя Маша?
Павел, ни секунды не
задумываясь, ответил:
- Я любил Машу. Я уже
говорил тебе об этом. Любил безмерно. И, видимо, переборщил. Честное слово,
даже в этом нужна мера. А Маша? Маша посчитала безмерную любовь слабостью.
Этаким не свойственным настоящему мужчине чувством. И постепенно начала его
отторгать, доведя этот процесс до полного запрета.
- Глупая... - не
выдержала Вера.
- Загадка женской логики
как раз в том, - улыбнулся Павел, - что двух одинаковых женских логик не
бывает. Но про себя я могу сказать еще круче. Большинство людей, подводя итог
какому-либо этапу своей жизни, говорят: я сделал то-то и то-то, добился
того-то, короче, я не зря коптил это небо. А я сегодня твердо могу сказать: я
неправильно прожил свою жизнь от начала до сегодняшнего дня. Наверное, лучшим уделом
для меня был бы монастырь, но когда я родился, рассказывали не о Христе, а о Ленине.
- Выходит, я тоже одна
из твоих ошибок? - насторожилась Вера.
- Нет, ты одна из моих
находок. Когда я шел на встречу с тобой, я играл случаем, в итоге - случай
сыграл мной. Если я говорю, что прожил жизнь неправильно, - а это, поверь мне,
нелегко говорить, а еще сложнее осознавать, - то имею в виду только себя. Но
это вовсе не значит, что в моей жизни не было ничего радостного и светлого. Это
значит, что я чаще принимал неправильные решения, выбирая пути и поступки, в
том числе, отношение к тем дарам, которые давал мне Господь.
Какое-то время они
молчали. Теперь уже Павел взял руки Веры в свои, чтобы приложить к своим губам.
- Счастье - это сейчас,
- тихо повторил Павел в ее ладони, - сейчас я счастлив. Помнишь, мы как-то
говорили о бессмысленности любого накопления?
- Помню, конечно.
- Знаешь, кто первым
натолкнул меня на мысль об этом?