Павел опустил голову,
осознавая жуткую правоту Джамшида. Звякнула и покатилась из-под ног Словцова
пустая бутылка, и они оба посмотрели на нее так, будто это был неопознанный
летающий объект.
Следующим встречным для
Словцова стал охранник Зарайской Владимир Среда. Как только Павел расстался с
Джамшидом, подобно «неотложке» появился на черном джипе Володя. Открыв окно, он
позвал:
- Павел Сергеевич,
садитесь!
Словцов нисколько не
удивился, только понимающе покачал головой.
- Так и знал. Шахиня
приказала пасти свою частную собственность. Ведь так?
- Так, так, Павел
Сергеевич, садитесь, здесь стоять нельзя.
- Стоять вообще нельзя,
надо двигаться! Двигаться дальше! Среде стоять нельзя, потому что на подходе
четверг. Всегда надо догонять вторник! Ну раз уж, - Павел плюхнулся на сидение
рядом с Володей, - за мной установлено наружное наблюдение, то придется тебе,
Володя, терпеть мои пьяные выходки. Не возражаешь?
- Нет. Куда вас везти?
- Вестимо куда - в
магазин. Знаешь, Володя, я подолгу не пью, но когда начинаю, мне хочется выпить
со всеми хорошими людьми сразу. Выпьешь со мной, Володь? - в голосе Словцова
прозвучала настолько убедительная интонация просьбы, что Среда посмотрел на
него с интересом и пониманием.
- Если так надо, выпью.
Только надо машину паркануть где-нибудь.
- Поедем к Егорычу, у
меня ключ, там нам никто не помешает. Сейчас наберем самого качественного
алкоголя. Я, например, не прочь текилы... А ты?
- Можно, - согласился
Володя.
- И поесть
чего-нибудь... О, какая милая девушка за рулем, так бы и развернулся вслед за
ней! - Павел из состояния депрессивного переходил в состояние куража.
Это было не желание
утопить все неприятности в алкоголе, это была жажда лететь. Просто лететь над
всем и вся, залихватски выкрикивая чего-нибудь встречным-поперечным, приставая
к миловидным девицам, угощая всех напропалую, независимо от пола, возраста,
социального статуса и прочего надуманного разделения. Что-то похожее порой
закатывали русские гусары, купцы да, впрочем, все русские люди по мере средств
или по их полному отсутствию, потому как на Руси, чтобы выпить, деньги не
обязательны.
- А что за праздник? -
спросил Володя.
- Праздник?! - сам себя
в ответ спросил Павел. - Отмена крепостного права! Юрьев день, туда его! - Он
чуть, было, не рассказал Володе о том, что пару часов назад произошло в доме
Веры, но остатки трезвого рассудка победили: - Володя, когда праздника нет, но
его хочется, то следует его обязательно придумать! Сегодня я буду лететь, а
завтра шмякнусь о стенку, и поминай как звали. У меня есть начатый роман, он
всегда будет начатым, завершить его невозможно, чтобы завершить - надо умереть,
вернуться с того света и завершить! У меня самый сложный вид конфликта в
литературе - внутренний, психологический. Это, знаешь, когда герой не в себе,
не в ладу не только с миром внешним, но и с самим собой. Причем мой конфликт
неразрешимый. Я, как перцем, сыплю на него сюжетными элементами, столблю,
дроблю, промываю, делаю всевозможные кульбиты, но в итоге получается жуткое
варево, которое мне не по зубам, не по сердцу, а весь мир мне по фигу...