Дальше могли и морду
набить. Но произошло обратное.
- That's interesting...[4]
- молвил солидный костюм.
Бородач для лучшего усвоения
жахнул очередную рюмку и, занюхав кулаком, в него же утвердил:
- Затейливо, но, чую, в
точку, - кулак разжался, и он протянул огромную ладонь Павлу, рука которого в
ней беспомощно утонула: - Егорыч, меня все так зовут. Может, все же посидишь с
нами?
- Простите, не могу,
уйма дел, - не моргнув глазом, соврал поэт.
- Понимаю, - увесисто
согласился Егорыч, - но если что, вот моя визитка, - он развернул огромных
размеров портмоне, где обозначилась солидная пачка различной валюты. - Будут
проблемы, звони на мобилу, не стесняйся, я тут многое могу.
- Спасибо, - уважительно
принял визитку Словцов и поймал себя на мысли, что еще несколько дней назад он
отдарился бы тощим сборником своих стихов, а, хуже того, начал бы заунывно
читать их вслух.
Он оставил компанию в
отрезвляющей задумчивости, успев за время разговора съесть бутерброд, и
направился в номер, предполагая совершить ознакомительную прогулку по городу,
чтобы завершить ее встречей с Верой Сергеевной.
- Here, on
the Siberian North we meet amazing guys[5],
- прозвучало в повисшей тишине за спиной поэта.
- Реально, - согласился
Егорыч.
4
После длительной
прогулки Павел вспомнил фразу из гайдаевской кинокомедии: «Стамбул - город
контрастов». Здесь же «столпы цивилизации» - бетон и стекло - периодически спотыкались
о деревянные лачуги. И хотя центр города напыщенно пытался напомнить собой
уютную альпийскую Европу, на окраинах, помимо типовых северных двухэтажек из
бруса, можно было натолкнуться даже на вагончики-«балки». В принципе, новый
город наступал по четко выверенному плану, не оставляя старым развалюхам
никакого шанса удержаться на захваченных когда-то рубежах. Строили вокруг
много, красиво и с размахом. К вечеру город - столица древней Югры - наполнился
щедрым светом многочисленных фонарей, гирлянд и реклам. Более всего Словцова
впечатлил мощный белокаменный храм Воскресения Христова на холме, золотые
купола которого видны были со всех сторон света. Хотелось назвать его «северным
эхом» московского храма Христа Спасителя, но не позволяло собственное величие
этих стен, ведущая к вратам лестница из полированных плит, смотрящие в низкий
северный горизонт лики изваянных в граните святителей, стоявших на вершине
холма, встречая прихожан. А еще - неповторимый густой бас главного
«губернаторского» колокола. Нет, у этой «музыки в камне» был свой мотив, своя
поэзия. Можно только представить себе, какой простор открывался тому, кто
смотрел с колокольни этого храма в сторону раскинувшегося подо льдом Иртыша,
встречающегося совсем недалеко с Обью.