Внезапно препарат достиг его мозга, и он безвольно рухнул на стол.
Страх Чарли достиг своего апогея, но Никси этого уже не почувствовал. Маленький непокорный дух Никси уплывал куда-то в иные края, вне пределов досягаемости его друга, вне времени и пространства — туда, куда уходит наше "Я", человечье или собачье, когда хранящее его тело теряет сознание.
— С ним всё в порядке? — резко спросил Чарли.
— А? Ну конечно.
— Мм… Мне показалось, что он умер.
— Хочешь послушать, как бьётся его сердце?
— О, нет — раз вы говорите, что он в порядке. Теперь с ним всё будет хорошо? Он переживёт это, да?
Доктор поглядел на отца Чарли, снова на мальчика, затем его взгляд упал на значок скаута.
— Звёздный скаут, не так ли?[8]
— Мм, да, сэр.
— Будешь Орлом?
— Н-ну… Я постараюсь, сэр.
— Хорошо. Послушай меня, сынок. Если я сейчас просто положу твою собаку вон на ту полку, через пару часов он будет спать обычным сном, а завтра даже и не вспомнит, что отключился. Но если я заберу его в морозильную камеру и запущу цикл… — он пожал плечами. — Ладно, сегодня я обработал восемьдесят голов скота. Если из них проснутся хотя бы сорок процентов, это будет удачная партия груза. Мой личный рекорд.
Чарли выглядел мрачным. Хирург посмотрел на мистера Вона, потом снова на мальчика.
— Сынок, я знаю человека, который ищет собаку для своих детей. Скажи только слово, и тебе не надо будет волноваться о том, оправится ли нервная система этого пса от удара, на который она не была рассчитана.
Мистер Вон спросил:
— Итак, сын?
Чарли хранил молчание, весь в мучительных колебаниях. Наконец мистер Вон резко сказал:
— Чак, у нас всего лишь двадцать минут до начала регистрации в Эмиграционной Службе. Ну же! Каков твой ответ?
Чарли, казалось, не слышал. Он робко протянул руку, едва прикоснулся к неподвижному телу, которое смотрело на него широко раскрытыми невидящими глазами, и тут же её отдернул.
- Нет! Мы летим на Венеру — мы, оба! — прокричал он сдавленным голосом, потом повернулся и выбежал из комнаты.
Ветеринар беспомощно развел руками.
— Что ж, я попытался.
— Я знаю, — ответил мистер Вон серьезно. — Спасибо, доктор.
Семья Вон отправилась обычным для эмигрантов маршрутом: крылатой челночной ракетой[9] до внутренней орбитальной станции, потом уродливым бескрылым ракетным паромом к внешней станции, а оттуда пересела на большой сферический грузовой лайнер "Hesperus". Прыжки и пересадки заняли два дня. Двадцать одну утомительную неделю им предстояло провести на корабле дальнего космоса, летящем по полуэллиптической орбите от Земли к Венере. Время было установлено жестко, оно неизбежно следовало из закона всемирного тяготения, а также размеров и форм двух планетарных орбит.