Эти слова она могла бы услышать из уст Кейта. Как она могла не замечать столь очевидных вещей? У Адама с Кейтом так много общего. Неужели это сходство стало причиной привязанности Миранды? Неужели она воспользовалась Адамом как заменой Кейту, надеясь заслужить долгожданное отпущение грехов?
— В чем дело, Миранда? О чем ты задумалась?
Она была слишком поражена собственным открытием, чтобы промолчать.
— О том, как много в вас общего.
— Вряд ли это можно счесть похвалой.
Миранда ощутила себя парашютистом, уже в прыжке обнаружившим, что его парашют неисправен. Резкими, судорожными движениями она сбросила ноги с кровати и села.
— Я больше не могу говорить об этом.
Адам тоже сел и повернул ее лицом к свету.
— Нет, можешь и будешь. Будь я проклят, если сейчас отпущу тебя.
— Ты не имеешь на меня никаких прав, Адам. Я ничем тебе не обязана.
Она попыталась встать, но Адам схватил ее за плечи и вновь повернул к себе лицом. Миранда попыталась вырваться.
— Посмотри на меня, — потребовал он.
Миранда в ярости прищурилась.
— Отпусти!
В ответ он сжал пальцы, не причиняя боли, но придавая силу своему приказу.
— Ни за что — пока ты не пообещаешь мне закончить разговор.
— Я ничего не стану обещать. Мерзавец!
— А ты трусиха. — Его шансы были невелики. Как бы ни закончился разговор, Миранда никогда не забудет, как он обошелся с ней. — Чего ты боишься, Миранда? Каких демонов ты питаешь в надежде, что они наберутся силы и вновь подтолкнут тебя к краю пропасти?
— Не разыгрывай психолога, Адам! У тебя нет даже образования!
Ленивая улыбка была единственным ответом Адама на это колкое замечание. Улыбаясь, он ждал продолжения.
— Я не сдаюсь, если мне угрожают, — произнесла Миранда.
Адам вновь промолчал. Прошла томительная, долгая минута, прежде чем она тихо спросила:
— Теперь ты понимаешь?
— Нет, — отозвался Адам.
— Я причиняю боль людям, которые мне дороги. Это моя вторая натура.
— Почему?
— Такова уж я.
— Но должны же быть какие-то причины. Что побуждает тебя к этому?
Миранде еще никогда не приходилось раскрывать мотивы поступков, в которых она с трудом признавалась даже самой себе. Этот вывод был настолько же потрясающим, насколько и очевидным.
— Полагаю, этому виной какой-то извращенный инстинкт самозащиты.
— Тебе придется отказаться от прежних привычек.
— Но если я дам людям волю… в их руках окажется власть…
— Что за власть?
Он явно не собирался оставлять без внимания недосказанное.
— Власть, позволяющая причинить мне боль.
Адам вгляделся в ее лицо.
— Как же такое возможно — причинить тебе большую боль, чем ты испытываешь сейчас?