Все еще не поворачиваясь к Амадо, она заговорила:
— Когда я была в шестом классе, учительница велела нам написать сочинение о цели жизни. Я написала, надеясь на хорошую оценку, но это не имело ничего общего ни с тем, о чем я мечтала, ни с тем, кем я вообще была. Моя бабушка прочитала сочинение и сказала, что я, мол, отлично поработала и, по всей вероятности, «пятерка» мне обеспечена. Ничего другого я и не хотела. А потом она заставила меня написать другое сочинение, в котором рассказывалась бы вся правда. Ну, я и решила сдать второе.
— И именно за него-то вы и заработали свою «пятерку», да?
Элизабет отнесла вазу в гостиную и поставила на кофейный столик.
— Ничего подобного. Учительница заявила, что если я не умерю амбиции, то мне в жизни предстоят сплошные разочарования.
— Таких людей нельзя и близко подпускать к детям.
— А у нее был аргумент: много ли женщин-президентов было у нас в стране?
— Не сомневаюсь, что это так или иначе связано с воспитанием девочек, которых готовят совсем к другому.
— Ну, теперь вы действительно говорите, как моя бабушка. Она просто пришла в бешенство, когда увидела, что учительница написала на моем сочинении. А через пару недель прихожу я домой из школы и вижу, что она вставила мое сочинение в рамочку и повесила на стенку в гостиной, рядом с медалями, которые мой дедушка получил во Второй мировой войне.
— Всем бы такую бабушку!
— В нашем городе она, конечно, была белой вороной. Этакой мечтательницей среди прагматиков.
— Мне бы следовало понять все это и без вашего рассказа.
— Каким же образом?
— Я чувствую ее мечты в вас, — он помолчал. — Что-то подсказывает мне, что вы проделали огромный путь, прежде чем стать тем, кто вы есть.
Разговор становился слишком уж личным, и это смущало ее.
— Я только сейчас почувствовала, как голодна.
Его, кажется, огорчила столь резкая смена темы, но он поддержал разговор.
— Надеюсь, вам нравится китайская кухня. Я заказал нам столик у Дон Лайшуня.
Это был один из самых изысканных, самых дорогих ресторанов в городе.
— Когда я впервые пришла наниматься на работу в «Смит и Нобл», Джереми предупредил меня, что это против правил — жить в Сан-Франциско и не любить китайскую кухню.
— Ну, если это и не получается, то закон надо соблюдать.
Амадо взял ее пальто со стула и подал ей. Ей показалось, что его ладони задержались у нее на плечах чуточку дольше необходимого, но она отнесла это на счет своего воображения.
Положив палочки для еды на свою тарелку, Элизабет откинулась на спинку обитой плюшем кабинки.
— Все, я объелась, — объявила она.