Все. Мое терпение лопнуло, и я решительно поднялась.
— С меня хватит. Позвони, когда и тебе надоест.
У Лауры вытянулось лицо.
— Котрина, ну перестань! Я же просто пошутила…
— Деликатности у тебя не больше, чем у бульдозера, да и в твоем чувстве юмора я теперь глубоко сомневаюсь.
Повернулась и пошла. Лаура спрыгнула со скамейки и, прихватив тяжелую сумку с продуктами, поплелась за мной следом. Через десять шагов мы уже шли рядом, почти помирившись. Мы никогда надолго не ссоримся… За это я Лауру и люблю.
Когда мы пришли к бабульке, она еще спала, и мы решили ее не будить. Проторчали мы там в этот раз дольше, чем в прошлый, потому что Лауре надо было сварить старушке два яйца и отыскать в шкафу чистую ночную рубашку.
Пока Лаура трудилась, я тихонько бродила по гостиной и читала названия книг.
Их было очень много, особенно про театр и про актеров. Потом я вышла на балкон, посмотрела вниз, на улицу. У самого дома росла высокая береза, балкон тонул в ее густой листве, и, глядя на зеленые ветки, я подумала, что жить здесь, наверное, очень приятно…
Из бабулькиной спальни бесшумно выскользнула Лаура с большим выдвижным ящиком в руках.
— Ты что, мебель собралась переставлять? — спросила я.
Лаура еле слышно хихикнула и прошептала:
— Да нет, просто хотела показать тебе кое-что. Смотри! Ты когда-нибудь видела столько бабла сразу?
И в самом деле, такой кучи денег я сроду не видела! Ящик был доверху набит разными банкнотами: пачки, перехваченные белыми полосками, рассыпанные согни, двадцатки и десятки. Между бумажками виднелись монеты.
— С ума сойти! — еле выговорила я. — А почему она их здесь-то держит?
— Это ее ко-ше-лек, — засмеялась Лаура. — Когда приходит время со мной рассчитаться, она говорит: «Лауруте, возьми себе за работу двадцать литов из моего большого кошелька». Ну как? Красота?
— Спрашиваешь…
— Кстати, сегодня я тоже заработала двадцать литов.
Она взяла из ящика двадцатку и сунула в карман джинсов.
— Не волнуйся, все в порядке, мы так договорились.
Я вытянула из ящика сотню, стала внимательно изучать.
— Слушай, а может, они ненастоящие? Может, бабулька их подделывает?
— А может, ей просто тратить их не на что…
Я запустила в ящик обе руки, поворошила шуршащие бумажки.
— Скажи, дорогая Лауруте, у тебя никогда не появлялось желания взять отсюда больше двадцати литов? Она ведь все равно не заметила бы.
— Конечно, нет, — удивилась Лаура. — Мы ведь договорились об оплате.
Да, христианское воспитание со всякими там «не укради!» наложило неизгладимый отпечаток на Лаурино мировоззрение, и вряд ли здесь можно что-нибудь изменить, подумала я.