— Важнее ли они твоего отношения к Тодду?
— Не понимаю, что ты хочешь этим сказать?
— А как насчет меня? Каково мое место? Уж конечно, после детей. Но перед играми? А к Тодду? После игр?
— Прекрати свои идиотские допросы! Я же сказала тебе, что не хочу, чтобы ты работал со мной. Я хочу, чтобы ты поработал с Сьюэллен. Я хочу, чтобы ты ее убедил, что то, что совершил Пити, еще на конец света. Свет еще не померк из-за того, что ее сын выпил и нанюхался какой-то дряни. И меньше всего на свете ей нужно сейчас вбивать этот клин между собой и Говардом. Я хочу, чтобы ты внушил ей, что нужно забрать Пити домой.
— Ты прекрасно знаешь, что я не могу ей этого внушить. Я могу просто с ней поговорить. Постараться заставить ее понять, что она делает и почему. Я просто не могу ей что-либо внушать…
— Но почему? Почему вы, врачи, лишь сидите на своих жирных задах и годами позволяете людям рассказывать вам о своих проблемах, не пытаясь даже подсказать им, как быть? Сделай хоть один активный шаг!
— Ты просто расстроена, Баффи. Но мне кажется, что ты сама хорошо понимаешь, что именно тебя расстроило. Частично, как я думаю, то, что тебе тяжело видеть, как рушится спокойная и счастливая жизнь твоей сестры. Это было для тебя чем-то стабильным, что поддерживало тебя перед лицом собственного разрушающегося брака.
— Как ты смеешь говорить мне это?
— Разве это не так?
— Почему ты решил, что мой брак разрушается?
Он рассмеялся коротко, невесело, снисходительно.
— Разве не из-за этого в твоей жизни появился я?
— Половина Голливуда имеет связи на стороне, и это не разрушает те браки. Это совершенно ничего не значит.
— Звучит очень цинично. — Он обхватил мое лицо руками. — И это не твои слова. К тебе это не имеет отношения. Ты не станешь заводить интрижку просто так. Ты можешь себе это внушить, но это не так. Именно поэтому я и держусь… Пока.
Неожиданно я почувствовала, что вот-вот заплачу, и отвернулась.
— Ну что ты в действительности обо мне можешь знать? Пусть мы и любовники, но совершенно не знаем друг друга.
— У меня нет такого чувства, — прошептал он. И прижал меня к себе, и в жесте этом было не желание, а любовь и нежность. Он обнял меня. Крепко-крепко.
Ох, Гэвин, не надо. Не надо нежности. Ты даже не представляешь, что со мной делаешь, когда проявляешь нежность. Я хочу, чтобы ты обладал моим телом, но никогда-никогда не был бы слишком нежным.
— Но ты постарайся, ладно? Постарайся помочь Сьюэллен.
— Я постараюсь.
— Переоденься, и мы пойдем на пляж. Я покажу тебе твою комнату.
Я провела его по коридору в комнату, находившуюся в некотором отдалении от других.