— К Рождеству от нее всегда приходило чудесное письмо и поздравление, хотя сейчас я припоминаю, что в прошлом году ничего не получила от нее.
Она на мгновение умолкла, затем продолжила:
— Тогда… да… я была слишком расстроена… просто обезумела, когда потеряла… твоего отца… И я почти ничего не помню, не помню, что было на Рождество.
— Ничего удивительного; это было ужасное время, мама, — согласилась Леона.
Отец ее умер в середине декабря, и у них, естественно, не было ни елки, ни подарков; Леона не позволила прийти даже святочным, боясь, что их веселые песенки будут неуместны и могут расстроить мать.
— Я сейчас пишу Дженни, — объяснила миссис Гренвилл, — чтобы попросить ее присматривать за тобой после того, как меня не станет, и любить тебя так, как мы любили друг друга, когда были еще детьми.
— Не говори об этом, мама, — умоляющим голосом сказала Леона. — Ты не можешь оставить меня. Я хочу, чтобы ты поправилась и жила со мной. Мы будем вместе вести хозяйство, заботиться о доме и о ферме.
Мать ничего не ответила, и Леона, немного помолчав, добавила:
— Ты прекрасно знаешь, что папа хотел бы именно этого. Ему неприятно было бы видеть тебя такой, как ты сейчас.
— Ты напрасно все это говоришь, дорогая, — ответила мать. — Когда твой отец ушел от нас, он унес с собой мое сердце и душу. Теперь во мне ничего не осталось, кроме боли и томительного, страстного желания как можно скорее уйти к нему и соединиться с ним опять.
В голосе матери, когда она говорила это, было такое страдание, что Леона не нашлась больше, что сказать.
Она смотрела, как мать пишет письмо, но, увидев, наконец, кому оно адресовано, Леона издала изумленный возглас:
— Графиня Арднесс, мама? Так вот кто теперь твоя подруга?
— Да, Дженни сделала блестящую партию, — ответила миссис Гренвилл. — Но герцог намного старше ее, и, когда я впервые увидела его, мне показалось, что вид у него несколько отталкивающий.
— А папа был совсем не такой, и ты его очень любила.
В глазах миссис Гренвилл словно зажегся свет.
— Я полюбила его в ту минуту, как увидела, — произнесла она тихо. — И дело было не только в том, что он был так обаятелен, так красив в своей военной форме. Было тут что-то еще, нечто магическое, сверхъестественное, — то, что трудно, просто невозможно выразить словами.
— Это была любовь с первого взгляда! — с улыбкой воскликнула Леона. — Папа часто рассказывал мне, как он влюбился в тебя.
— Расскажи мне, что он тебе говорил, — быстро произнесла миссис Гренвилл; она жаждала услышать хоть что-нибудь о покойном муже.
— Он приехал на тот бал, уже заранее скучая, — начала Леона, — и вошел в зал для танцев, не ожидая увидеть ничего нового и интересного. Он говорил, что уже достаточно бывал на таких балах, и находил, что шотландские девушки невыносимо скучны, все их суждения банальны, и он мечтал только об одном — как можно скорее вернуться к себе в Англию.