Малколму хотелось узнать правду.
И он узнал ее.
Когда они подошли к такси, Иван крепко пожал Малколму руку, повторил свое приглашение посетить их в пятницу и, не дожидаясь, пока такси тронется, скрылся в темноте.
На обратном пути Малколм думал об Элизабет, охваченный чувствами, которые считал для себя утраченными навсегда.
Только вернувшись в отель, Малколм вспомнил, что пригласил полковника и Марсию в казино на ужин. Он настолько забыл об этом, что, если бы Элизабет попросила его остаться на вилле и отужинать с ней и братом, он охотно принял бы ее приглашение.
Когда Пьер принялся горячо благодарить Малколма, тот готов был, в свою очередь, благодарить Пьера, ибо семейная неприятность лакея и неожиданная поездка в горы внесли в его жизнь нечто новое и прекрасное.
Первым побуждением Малколма было позвонить Флетчерам и отменить встречу. Ему хотелось поужинать в своем номере и поразмышлять над тем, что произошло с ним сегодня.
Но какое-то незнакомое чувство доброжелательности и сострадания заставило его вообразить себе огорченное лицо полковника, поэтому, вздохнув, он вызвал слугу и велел ему приготовить ванну и вечерний костюм.
Как всякий одинокий мужчина, Малколм ощущал потребность побыть одному и привести свои мысли в порядок. Он был достаточно мужествен и честен перед собой, чтобы признаться в том, что влюблен или, как, бывало, говорили в школе, «втрескался» по уши.
Голос Элизабет, ее глаза, движения рук так ярко возникали в памяти, что, будь он художником, он перенес бы все это на холст с точностью фотокамеры.
Внезапное появление Элизабет в его жизни было для Малколма первым дыханием весны после злой и холодной зимы. Каждый нерв в нем словно жаждал этой новой гармонии чувств, мысли его становились добрее и искали простора. Он ощутил тепло и удовлетворение, какого он не знал ранее. Странным образом сознание того, что жизнь Элизабет, возможно, трагически коротка, вдруг утратило свою остроту и значение.
Он попросту не верил в это.
Элизабет предстала перед ним такой веселой и жизнерадостной. Если разум и был потрясен тем, что сказал ему Иван, то это, казалось, не имело никакого отношения к переполнявшей его сердце нежности. Малколм знал, что это любовь, искренняя и горячая, какая случается только в юности. А такая любовь не могла смириться со смертью. Элизабет смертна, как все люди, но не может же она умереть сейчас!
Приучив себя не заглядывать вперед, в будущее, Малколм не мог в одно мгновение перемениться и постичь всю глубину трагедии, о которой поведал ему Иван.