— Что вы молоды и у вас очаровательная жена, а впереди долгая и счастливая жизнь.
Малколм усмехнулся.
— Спасибо, — поблагодарил он адвоката.
— Что вы! — воскликнул тот, посмеиваясь. — Мне просто доставило удовольствие сказать ему это. Я не испытываю симпатии, как вы уже догадались, к Седрику Уортингтону. Он мот и, как говорили в мое время о таких молодцах, порядочный пройдоха.
Он вздохнул и поднялся, протягивая Малколму руку.
— Что ж, — заметил он на прощание. — Я просто сказал вам правду. Надеюсь, она вам пригодится. Леди Грейлинг в добром здравии, я полагаю?
— О да, конечно, — ответил Малколм.
Выйдя из адвокатской конторы, он пешком направился в сторону Парламентской площади и вошел в Сент-Джеймс-парк. Был час ленча, но Малколм не испытывал желания есть.
Ему необходимо было подумать, хотелось побыть на свежем воздухе, где бы ему не мешали толпы прохожих и чужие разговоры.
Он еще не успел определить для себя степень серьезности того, что услышал от адвоката.
Малколм понимал, что это реальный факт, нечто такое, что он должен признать и что может иметь для него, увы, слишком далеко идущие последствия.
Но сейчас он чувствовал себя человеком, которого оглушили ударом по голове, и, не чувствуя боли, он оцепенел от шока.
Ускорив шаг, он прошел в глубь парка и остановился у пруда, разглядывая уток какой-то редкой породы — они медленно бороздили гладь пруда, отряхивались или окунали в воду свои желтые клювы.
Он слышал далекие голоса играющих детей, свистки мальчиков-посыльных, переходящих через мост с корзинами продуктов в руках.
Это была веселая картина Лондона, когда большой город благодушен и удовлетворен. Настроение, однако, мешало Малколму вписаться в этот мирный пейзаж. Его осаждали мысли, поэтому он встал и зашагал в сторону клуба.
Малколм не был в нем с того вечера, когда наведался туда перед отъездом на юг Франции.
Тогда в клубе было удивительно пусто, все его члены разъехались кто куда: на охоту или же за границу в поисках солнца и тепла, в Швейцарию покататься на лыжах, на прогулку на яхте, в круиз или на пляжи Флориды.
Сегодня большие гостиные клуба, мало изменившиеся со времен Регентства, когда их заполняла веселая толпа щеголей, принимали строго одетых джентльменов, болтающих за коктейлем перед ленчем.
На какое-то мгновение Малколм оробел и почему-то стал нервничать. Долгое одиночество отучило его от общения, и он уже готов был схватить шляпу, сбежать по ступеням крыльца, снова очутиться в Сент-Джеймс-парке и поискать другое место, где он мог бы поесть.
Но, пребывая в нерешительности, он задержался, и тут кто-то хлопнул его по плечу. Он увидел протянутую для рукопожатия руку.