— Соедините меня с Дэвидом, пожалуйста, — попросил он. — Я собираюсь разводиться.
Разъезд был тщательно и умело организован моим офисом, и Дэвид де Менуил, мальчик на побегушках и по совместительству поверенный на круглосуточной службе, у которого, похоже, не было другой жизни, кроме Оуэна и его прихотей, договорился о широкой рекламе нового фильма с Тиной в главной роли.
— Теоретически момент выбран самый подходящий, чтобы облегчить переживания Тины, — объяснял Дэвид. — Что-то вроде метода «хорошая новость — плохая новость». Плохая новость: ваш муж с вами разводится. Хорошая новость: вы нужны публике, вы звезда. Поэтому она в два счета справится с депрессией.
Я приказала перевезти новый гардероб Оуэна, сшитый на Савил-роу, бумаги, а также самые ценные произведения искусства — все то, что Тина скорее всего даже не замечала, поскольку это не сотовые телефоны и не зеркала, — из городского дома в номер люкс в отель «Дьюкс» на той же улице, что и наш офис. Ценности, хранившиеся в домашних сейфах, в основном американские доллары, золотые слитки, драгоценности и револьверы — словом, все, весьма красноречиво говорившее о темном прошлом Оуэна, — были перенесены в стенной сейф его кабинета. Единственным, что осталось от него в прежнем доме, была его прежняя одежда и подарки Тины, большинство из которых либо носили откровенно сексуальный характер, либо ярко блестели.
— Доброе утро, мисс Ромеро, — начала я.
— Знаю, — бросила она, пролетая мимо меня. — Он на конференции, он сейчас занят… ну так вот, хотя бы сейчас для меня он свободен! Он не смеет так поступать со мной! Можете сразу вызывать полицию, потому что я собираюсь убить гребаного сукина сына!
— Может, заодно вызвать вашего агента? И журналистов?
— Точно!
Она с такой силой распахнула дверь в кабинет, что косяк треснул. Я успела заметить, как Тина, буквально перелетев через письменный стол, вцепилась ему в горло. Оба рухнули на пол.
Поток ругательств показался мне впечатляющим: непристойная, но весьма красочная англо-испанская смесь матросского жаргона.
— Позвонить охране, сэр? — спросила я. К этому времени он уже успел поставить Тину на колени и завернуть ей руку за спину, грозя вот-вот сломать запястье. Сам он мог похвастаться четверкой кровавых царапин от ее ногтей через всю щеку.
— Не стоит. Просто закройте дверь.
Минуту спустя ей, очевидно, удалось вырваться, потому что вопли и грохот бьющегося стекла разнеслись по всему зданию. Мы к такому привыкли. Никто из служащих даже не потрудился высунуть голову из своего кабинета. Я услышала, как парадные тарелки веджвудского фарфора из набора, специально изготовленного к коронации короля Эдуарда, просвистели через всю комнату, как летающие тарелочки, пока не разбились о старинные панели орехового дерева.