— Не поверишь, но это придумала Кэрри. Знаешь, Роберт, она тоже разбирается в дереве. — Алиса повернулась к дочери и широко улыбнулась.
— По правде говоря, — чуть покачав белокурой головкой и взглянув на Роберта, сказала Кэрри, — вы не должны были продавать свои прекрасные вещи почти даром… Столько труда в них вложено! И как только у соседа хватило совести предложить пять шиллингов за этот столик? — Кэрри провела рукой по матовой поверхности маленького обеденного столика и добавила: — Папа получил бы фунтов десять за такой столик, как по-твоему, мама?
— Ну, конечно, никак не меньше, потому что в Ньюкасле вещица вроде этой продалась бы фунтов за двадцать. Понимаешь, такие вещи покупают в богатые дома. За большой обеденный стол такого качества можно просить фунтов тридцать. Это в том случае, если он складывается из двух половинок. А вообще, — Алиса с нескрываемым удовольствием обвела комнату глазами, — здесь прямо как у меня в гостиной, по крайней мере в этой части. И знаешь что, Роберт, если хочешь, можешь сделать тут перегородку, чтобы отгородить кровать.
— Ничего не нужно, тетушка, я здесь буду так мало времени, что засну и без этого… почти всегда.
— Ты ведь любишь читать. Так ведь, Роберт? — произнесла Алиса. Лицо ее стало строгим, глаза серьезными, она сделала шаг в его сторону и добавила: — Единственное, что беспокоит мистера Брэдли, — это лампа, — и она показала на лампу. — Он боится, что ты можешь уснуть и не потушить ее… а вокруг столько дерева…
— Об этом не беспокойтесь, тетушка. — Роберт успокаивающе махнул рукой. — Я всегда очень осторожен. И обещаю, что, ложась спать, обязательно буду об этом помнить. Возьму себе за привычку никогда не читать в постели, и тогда ничего из-за лампы не произойдет.
Алиса улыбнулась и повернулась к двери, чтобы выйти на лестницу, которая вела в дом, но Кэрри, подскочив к ней, что-то прошептала на ухо, и Алиса медленно проговорила:
— Да, вот еще. — И, опять повернувшись к Роберту, взглянула на него и нерешительно вздохнула: — Я… я поняла из нашего… нашего коротенького разговора, Роберт, что ты… ну, что ты не думаешь о Боге. Мистер Брэдли был бы очень признателен… и доволен, — она опустила глаза, — если бы ты сегодня утром пошел с нами в церковь.
Роберт взглянул ей в лицо. Приятная женщина эта его новая тетушка Алиса — мысленно он все еще продолжал называть этих родственников новыми, — за несколько дней, что он провел с ними, он не видел от нее ничего, кроме доброты. Были в ней и кое-какие странности вроде того, что она всегда обращается к мужу по фамилии и никогда не присядет, если он стоит и не сказал, что она может сесть. Это могло сойти за раболепство, и все же Роберт заметил, как один раз она возразила мужу и в ее голосе прозвучала такая твердость, что дядя не решился сказать еще что-нибудь.