— Да, мадам, — с услужливым видом проговорила она, глаза камеристки горели любопытством.
Она услышала обрывки разговора и сообразила, в чем дело, однако не представляла, как развернутся события дальше. Ей хотелось надеяться, что хозяйка не станет слушать мать и останется на своей кушетке. Хотя хозяйка скорее всего возьмет камеристку с собой в дом матери, но такой свободы ей уже не видать. Мейбл только раз сопровождала миссис Сопвит в поместье родителей, но успела заметить строгую иерархию, существовавшую в доме. Порядок подчинения был более жестким, чем у Сопвитов. Здесь она имела все, к ее словам прислушивались, а какое положение займет она в Уотерфорд-плейс? Вероятнее всего ее место окажется между старшей горничной и лакеем. Боже! Только бы дело не дошло до этого.
— Передай мистеру Пайку, чтобы он отправил посыльного на шахту с сообщением, что хозяин нужен здесь.
— Хорошо, мадам.
Пайк удивился, услышав распоряжение хозяйки.
— Что случилось? Почему сюда примчалась старуха?
— Скоро все узнаем, — не стала вдаваться в подробности Прайс.
Марк приехал только через два часа. Сообщение передали ему, когда он глубоко под землей обследовал аварийный участок, где вода стояла на уровне трех футов, доходя чуть ли не до пояса. Он не мог уйти сразу: нужно было срочно найти выход из создавшегося критического положения. Если насосы не смогут понизить уровень воды, она выплеснется в основной штрек, а это уже катастрофа.
Мистер Сопвит узнал о прибытии тещи еще внизу, когда спросил у встречавшего его дворецкого, что стряслось.
— Подробностей не знаю, сэр, — ответил Пайк. — Могу только сказать, что в доме миссис Форфут-Медоуз.
Марк досадливо поморщился. Стоило отрывать его от дел из-за приезда тещи. Почему она здесь? Может быть, умер тесть? Но тогда она едва ли приехала бы. Она приезжала их навещать совсем недавно, и Марк все никак не мог нарадоваться ее отъезду. Что снова привело тещу в его дом? Видимо, что-то важное.
Он вбежал по лестнице, торопливо прошел по галерее, затем по коридору и постучал в дверь. Распахнув ее, он был поражен представшей перед ним картиной: жена сидела в кресле у окна! Такого на его памяти не случалось больше двух лет. По крайней мере в его присутствии.
В комнате кроме жены бала Прайс. Он взглянул на камеристку, и она вышла, подчиняясь молчаливому приказу. Марк подошел к жене. Эйлин сидела с каменным лицом, глаза смотрели зло. Рот ее, не отличавшийся изяществом формы, сейчас напоминал щель. Первым заговорил Марк.
— Я слышал, приехала твоя мама, что-нибудь случилось? Что-то плохое?