— Поверь, девочка, для нас это тоже новость, — подтвердил, качая головой Уильям. — Я бы понял, если бы это была Роуз Бентон или Фанни Хатчинсон, она по нему не один год вздыхает, но об этой женщине я слышу впервые. Как он сказал ее зовут?
— Мэри Форстер.
Они одновременно подняли глаза на Тилли.
— Мэри Форстер, — повторила, чуть помедлив, Энни. — Никогда не слышала такого имени, — задумчиво прибавила она.
— Все понятно.
Решительный тон Тилли заставил стариков с немым удивлением посмотреть на внучку.
— А теперь объясните вот это — она кивнула в сторону чайной банки. — Только не говорите, что Саймон отдает долг. Я никогда не верила, что у вас нашлось так много денег, которые он никак не может отдать. Скажите, в чем дело. Я имею право знать правду!
Уильям зашелся долгим, мучительным кашлем. Энни заторопилась к мужу. Она приподняла его и, хлопая по спине, бросила Тилли:
— Вот до чего ты довела своими приставаниями дедушку. Я уже и не помню, когда у него был последний приступ. Разведи немного меда и неси сюда, да поживее… ты со своим правом. Ну, быстро!
Тилли словно подменили. Она бросилась к стоявшему в дальнем конце комнаты буфету, достала кувшин с медом и вернулась к столу. Там она положила в кружку две ложки меда, затем заспешила к очагу. Зачерпнув из котелка немного кипятка, размешала смесь маленькой деревянной ложкой и подала кружку бабушке.
Судорожно дыша, старик маленькими глотками пил разведенный в воде мед. Наконец он опустился на подушки, грудь его высоко вздымалась.
— Извини, дедушка, я не хотела тебя расстроить, — раскаяние звучало в ее голосе и было написано на лице.
— Нет, нет, ты никогда меня не огорчала, моя дорогая, — сжимая руку девушки, ответил старик. — Ты — хорошая девочка и всегда была такой… и я скажу тебе… вот только отдышусь, — он несколько раз прерывисто вздохнул и продолжил с улыбкой. — Как только ты пришла сюда, в моей жизни появилась радость.
— Ах, дедушка! — Тилли прильнула к его заросшему щетиной лицу. — Ах, дедушка, — повторила она дрогнувшим голосом.
Всплеск эмоций погасил ровный, спокойный тон Энни.
— Вода мне не нужна, а вот дрова не помешали бы, — не давая им еще больше расчувствоваться, промолвила она. — Они мне просто необходимы, если вы оба собираетесь ужинать.
Тилли встала и направилась к двери. Когда она проходила мимо бабушки, взгляды их встретились, в них не было и намека на обиду.
Задний двор с обеих сторон ограничивали постройки: конюшня и сарай для упряжи. В сарае теперь хранились овощи, а в конюшне — дрова. Возле конюшни стояли козлы с лежавшим на них толстым суком, который Тилли этим утром принесла из леса. Девушка облокотилась на сук и окинула взглядом открывавшийся за их участком вид: местность плавно понижалась, затем шел подъем до самого леса — границы владений Сопвитов. И впервые она не восхитилась красотой пейзажа. На душе у нее было неспокойно.