Анатолий Дмитриевич по принадлежности к великому своему ремеслу, великолепный физиономист, «ловящий» партнера мгновенно и глубоко, прекрасно читал на её лице все эти мысли, пытаясь угадать от чего это. То ли оттого, что она пропустила момент, когда нужно было всего-то просто улыбнуться, получить заветный автограф и потом довести всех своих знакомых до обморока рассказами о том, с кем она разговаривала. То ли от досады на самое себя, что вот перед ней сам Папанов, а ей даже, кроме толстых пальцев своих с дурацкими этими перстями и «халы» на голове, больше соблазнить его нечем. То ли просто от зависти, что вот он сейчас уйдет обратно в свет прожекторов, в аплодисменты, в обожание поклонниц, а она так и будет сидеть тут до пенсии в приёмной. И уже никогда ей не удастся выйти под ручку с ним в люди в своем синем крепдешиновом платье. Во-первых, потому что он её никуда не пригласит, а во-вторых, потому что она в это платье уже не влезет.
Раздался звонок.
Секретарша сняла трубку. Она держала её указательным и большим пальцами, оттопырив остальные, чтобы не испортить лак на ногтях.
Несколько секунд она слушала, кивая своей «халой». Потом сказала: «Обязательно...», подняла глаза на Папанова и добавила:
– К вам товарищ?..
– Папанов.
– К вам товарищ Папанов из ВТО... Хорошо...
Положила трубку, что-то нацарапала в еженедельнике и сухо сказала:
– Проходите.
Не успела она договорить, как двери распахнулись, и в приёмную впал сам Зам.
Зам. этот, как и положено любому заместителю, был обычно при начальстве незаметен и сер, но в отсутствии шефа сразу становился значительным и важным до крайности и как бы даже выше ростом. И говорил он не обычным своим тихим извиняющимся тоном, а в голосе его появлялись бархатно-снисходительные нотки, и глаза смотрели не заискивающе исподлобья, а, не моргая, в упор.
Сейчас лицо его и всё остальное лучилось от счастья. Он был не просто рад, он был на седьмом небе.
– Боже мой, Анатолий Дмитриевич! Сколько лет, сколько зим! Что же вы не заходите, не звоните? Нехорошо, нехорошо! Вот и Владимир Фёдорович намедни спрашивал, что это Анатолий Дмитриевич не заходит? Мы же ваши поклонники, вот недавно с женой были у Вас в «Малом»...
– В «Сатире»...
– Очень понравилось, очень. Да, что же мы стоим, милости прошу! Чай? Кофе? А может?..
– Да нет, спасибо, я собственно...
– Прошу, прошу!
И подхватив Папанова под локоток, увлёк его в кабинет.
Закрывая двери, на ходу бросил секретарше строго:
– Два чая! И меня нет!
В кабинете усадил Анатолия Дмитриевича в кресло у журнального столика, сам сел напротив.