Ого! Вскакиваю с постели и протягиваю руку к выключателю. Но света нет.
— Отец, почему не горит электричество! Испортилось что-нибудь?
— Нет, пробки в порядке, я уже смотрел. Наверное, на станции…
Через минуту я уже одет. Снимаю со стола флаг, аккуратно складываю его и прячу под пиджак.
Отец при свете керосиновой лампы опять сидит за своими «Правилами уличного движения». Какой он сегодня прилежный! Правда, у него ещё много времени. Смена отца начинается в семь, а завод неподалёку.
У плиты, окутанной клубами пара, хлопочет мать. У неё сегодня большая стирка. Владелица нашего дома госпожа Каудзит прислала целую корзину залитых вином скатертей и салфеток. Да ещё свёрток мужского белья принесла барышня Эмма, пожилая, чопорная экономка богатого вдовца, живущего по соседству.
— Покушал бы, Имант!
— Некогда, мама… Вернусь — тогда…
Незаметно беру с книжной полки последний номер журнала «Атпута» и выхожу из квартиры.
Парадная опять заперта. Это штучки дворника, создавшего себе дополнительный заработок. Ровно в десять часов вечера он запирает дверь на ключ и требует с каждого уходящего и приходящего по десять сантимов. Кроме того, он таким путём получает точные сведения, когда приходит домой каждый квартирант, и я готов поклясться, что они не остаются не известными молодчикам из охранки.
Но я уже давно научился оставлять дворника в дураках. С силой приподнимаю дверь за ручку и несколько раз основательно встряхиваю её. Она отворяется. Надо бы ещё и закрыть, но у меня нет времени.
Мимо дома проходит трамвай. Вскакиваю на подножку. Пожилая кондукторша с укоризной покачивает головой.
— Вам куда?
Плачу за билет, прохожу в вагон и усаживаюсь…
На скамьях одни рабочие. Какие у них жёлтые, худые лица! Да, нелегко даётся кусок хлеба на рижских фабриках.
Интересно, кто же всё-таки придёт сегодня на явку? Внимательно осматриваю своих соседей. Может быть, из них кто-нибудь? Вот этот симпатичный юноша в углу? Или пожилой, сердитый с виду рабочий, с резкими, будто вырубленными из дерева, чертами лица?
Не стоит гадать! Может придти любой из них. Всем им живётся несладко в ульманисовском «раю».
Вот и мост через Даугаву. Рабочие выходят из вагона. Им ещё предстоит длинный путь по набережной до заводов.
Трамвай быстро катит по тёмным улочкам старого города, вспугивая стаи белокрылых голубей. Они летят вдоль домов, шумно хлопая крыльями, усаживаются на подоконниках, на крышах, на лепных фигурах в нишах между окнами. Дома здесь высокие, чёрные, угрюмые. Они стоят с древних времён, в них, вероятно, жили ещё псы-рыцари, властвовавшие в Ливонии.