Но самое важное заключалось в другом. Подмастерья, прежде покорные и пришибленные, почувствовали свою силу. В них проснулось классовое чувство, они понесли на предприятия, где работали, дух борьбы и неповиновения хозяевам. 'У нашей ячейки появилось много друзей на фабриках и в мастерских. И мы, разумеется, воспользовались этим для дальнейшего развёртывания революционной работы.
Словом, ячейка уже проявила себя. Вот почему райком доверил нам теперь важное дело.
— Товарищи! Сегодня ночью нам предстоит выполнить одно задание.
Все слушают меня с напряжённым вниманием. Они чувствуют: предвидится что-то серьёзное.
— Вспомните, какое сегодня число… — продолжаю я.
— Тридцатое апреля, — раздаётся из соседней комнаты. — А завтра — Первое мая — всемирный пролетарский праздник.
— Это опять Серёжка, — виновато отвечает Пётр на мой немой вопрос. — Никак его из дому не выгнать!
— Ну, если ты со своим младшим братишкой справиться не можешь, то что от тебя ожидать… — иронизирую я.
Пётр беспомощно разводит руками:
— Ты и сам знаешь, какой он.
О, да! Хотя я редко вижу этого веснушчатого, вихрастого мальчугана, но отлично знаю его беспокойный характер. Каждый раз, когда я прихожу к Петру, его голос из соседней комнаты отравляет мне настроение. Серёжка вовсе не хулиганит, не кричит, не безобразничает. Наоборот, он ведёт себя вполне благопристойно. Он тихо сидит в другой комнате, очень внимательно прислушивается к нашим разговорам и подаёт голос только тогда, когда я спрашиваю Петра о чём-либо или сам задумываюсь над сложным вопросом.
При этом Серёжка нередко ставит меня в неудобное положение. Однажды в разговоре с Петром я неточно назвал дату рождения Карла Маркса. Тотчас же Серёжка из соседней комнаты громко исправил мою ошибку. Пётр заулыбался, а я покраснел, как варёный рак.
А на прошлой неделе произошло вообще из ряда вон выходящее событие. Ячейка собралась на квартире у Петра. Мы были уверены, что Серёжки дома нет. Пётр и Андрей своими глазами видели, как он ушёл. Стали обсуждать, где спрятать на ночь солидную пачку листовок. И вдруг снова раздался Серёжкин голос.
— Надо положить за жестяные вывески магазинов. Я там всегда рогатки храню…
Конечно, Серёжку немедленно выставили на улицу. Но его совет пришёлся очень кстати. Признаться, я, как руководитель ячейки, почувствовал себя при этом не совсем удобно.
Этот двенадцатилетний парнишка всегда в курсе всех событий, знает всё, что делается в мире. Откуда? Пётр говорит, что Серёжка день и ночь просиживает за самодельным детекторным приёмником, настраиваясь на московскую волну.