– Да, Валентин… Хорошо, Валентин…
А потом за глаза мог пренебрежительно о нем отозваться. Шеф всегда мне жаловался, как бессовестно Юмашев его ограбил, выпустив первую книжку. Я же, не зная всех подробностей, старался не развивать эту деликатную тему. Поэтому на мое предложение поселить Юмашева в президентском доме Борис Николаевич поначалу отреагировал резко отрицательно. Лишь на второй раз нехотя бросил:
– Ладно, подумаем. Но если поселим, то подальше от меня.
Ельцин занял шестой этаж, а Юмашев получил квартиру на втором. Впрочем, теперь уж они обе – части единой семейной жилплощади. Вот тебе и «подальше»!
Как только наши ближайшие демократы узнали, что президентский дом готов к заселению, ко мне стали приходить просители – боевые соратники, желающие стать мирными сожителями.
Шахрай жаловался, что ему кто-то постоянно угрожает, неизвестные личности третируют жену, и она не может даже спокойно гулять с детьми. А детишки маленькие.
Потом от Гайдара пришли гонцы. На разведку. Вскоре на каком-то совещании Гайдар подошел ко мне сам и стал жалостливым голосом чмокать:
– Александр Васильевич, нельзя ли поговорить с Борисом Николаевичем и его уговорить? А то я живу на первом этаже, мне так опасно.
– Ваше желание естественно, – отвечаю ему, – вы же исполняли обязанности премьер-министра. Я Борису Николаевичу скажу, но было бы лучше, если бы вы сами об этом попросили.
Действительно, он шефу высказал просьбу, и Ельцин меня спросил, как я отношусь к Гайдару-соседу.
– Ну что же, раз мы все в одной лодке гребем, давайте вместе жить, – рассудил я.
Хотя ни близких, ни приятельских отношений с Гайдаром у меня никогда не было, но мы все были романтиками, надеялись, что подружимся, а перестройка, реформы будут продолжаться вечно. Пришлось и его поселить «подальше» – на второй этаж в другом крыле.
Виктора Павловича Баранникова, главу Министерства безопасности, Ельцин тоже назвал. Но в те времена Баранников совершил роковой просчет – втихаря, на служебной даче МБ познакомил Президента с сомнительным предпринимателем Бирштейном. Об этой встрече я подробно рассказал в книжке Ельцина «Записки Президента». Почему я?
Борис Николаевич подписал договор с английским издателем Эндрю Нюрнбергом к такому-то сроку выпустить книгу. Но ни времени, ни желания диктовать у него не было. Однажды он вызвал меня и сказал, что месяц не будет трогать, чтобы я не встречал, не провожал его, а занялся диктовкой книги. После этого мы с Юмашевым часов по пять, по шесть работали. Юмашев в результате признался, что 90 процентов книги надиктовано мной, полпроцента Ельциным, остальное Сухановым и Илюшиным. Когда рукопись была перепечатана, то Юмашев дал один экземпляр Президенту, а второй мне с просьбой прочитать и выправить возможные неточности и ошибки. Я настроился на фактические, но оказалось, что текст полон грамматических ошибок, до сорока на страницу. Такой неграмотности от Юмашева я не ожидал, даже с поправкой на спешку. Борис Николаевич по утрам теперь стал выходить позже, с утомленным взором и каждый раз мне говорил примерно так: «Сегодня опять всю ночь работал над книгой. Двадцать страниц написал». Надеюсь, что просто лукавил, как бы подзабыв, кому поручал диктовку книжки.