Прочитав объявление в газете, я пошла к гадалке, так как сильно скучала по мужу. Гадалка мне сказала:
– Его забрали. Вам подделано на кислом молоке. Отделывать она отказалась, но посоветовала купить
Вашу книгу. Научите меня, Наталья Ивановна, как снять эту порчу. Я не хочу быть такой стервой, ведь на самом деле я не такая. Не хочу, чтобы мой ребенок видел свою мать злой. С уважением, Кудрина Л. С.».
Избавляются от этой порчи следующим образом. В полнолуние две кровные родственницы (например, сестры) должны взяться за коромысло с обеих сторон и поднять его как можно выше над землей. Испорченному человеку предлагают пройтись под коромыслом задом наперед, обходя сперва одну женщину, а потом другую и говоря при этом:
Коромысло-дуга, ты не для кислого молока,
А для чистой воды.
Так и я замешена не на кислом молоке,
А на чистой воде и чистой крови.
Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.
После снятия порчи нельзя целый год пить кислое молоко.
Из письма:
«Мне очень стыдно писать о своем грехе. Прошу Вас, не судите меня слишком строго, жизнь и так наказала меня с лихвой.
Это случилось в то время, когда продукты давали по талонам. Моя семья голодала. Хорошо заработать в деревне всегда было сложно, а тогда так и попросту невозможно. Муж мой пил, дети малые (трое их)…
Однажды вечером к нам на подворье забрела чужая телушка. Лукавый, видно, меня попутал – огрела я эту телушку топором, а мясо решила спрятать. С одной стороны, я понимала, что подло поступила, а с другой – говорила себе, что дети мои голодать не будут, а ведь это для матери самое главное. В общем, порубила я мясо и опустила в ледник (погреб).
Только успела руки обмыть, заходит ко мне во двор наша новая соседка. Она недавно у нас в деревне поселилась.
– Ты моего теленка не видела? – спросила она.
– Нет, – ответила я.
Женщина развернулась тогда и ушла. А утром она опять объявилась и сказала:
– Я знаю, Надя, ты моего теленка зарубила, но сделала ты это потому, что у тебя дети голодные. Отдай мне мясо, и я не напишу на тебя заявление участковому.
Мне бы в тот момент признаться, да жалко было отдавать столько мяса. К тому же и стыдно было. Лучшая защита, как известно, нападение, поэтому стала я кричать на нее, гнать со двора. А она мне так спокойно говорит:
– Добром прошу, верни мое мясо. Оно у тебя в погребе лежит.
– Да, есть у меня мясо, – отвечаю, – только оно купленное.
Сказав так, я почему-то сразу же успокоилась. Пусть еще докажет, что это ее мясо. На нем ведь имя хозяина не написано.
Не буду в подробностях описывать то, что произошло потом, скажу лишь, что мясо осталось у меня. Участковый-то наш родственник, брат моего мужа.