Говард плюхнул сумку прямо на кухонный стол. Громила и ухом не повел.
— Это кто? — поинтересовался Говард.
Фифи опять заерзала.
— Просто вошел и уселся, даже не представился, — объяснила она. — Утверждает, будто его прислал некто Арчер.
Для своих лет Говард был крупным. Однако и Громила тоже был крупным для своих лет, неизвестно, правда, каких. И к тому же с ножом. Говард приподнял сумку и снова шумно обрушил ее на стол.
— Ну так пусть убирается подобру-поздорову, — буркнул он.
Получилось не так грозно, как он надеялся. Тут в разговор встряла Катастрофа.
— Громила, пошел вон! Брысь! — завопила она. — Сумка Говарда обагрена кровью школьниц!
Громила, кажется, заинтересовался — отложил нож и оглядел сумку. Потом произнес густым глуповатым голосом:
— Нет никакой крови.
— А у нас нет знакомых по имени Арчер! — отрезал Говард.
Громила безмятежно ухмыльнулся.
— У папаши вашего есть, — сказал он и вновь принялся чистить ногти.
— От него воняет! — взвыла Катастрофа. — А ну, выставьте его вон! Я есть хочу!
От Громилы и впрямь пованивало — немножко бензином и отчасти тухлыми яйцами, причем стоило ему пошевельнуться, запах усиливался.
Говард и Фифи беспомощно переглянулись.
— Есть хочу! — завопила Катастрофа невыносимым голосом, благодаря которому и стяжала свое прозвище.
На самом деле ее звали Коринна, но стоило ей родиться и открыть рот, как ее тут же переименовали в Катастрофу.
Пронзительный вопль пронял даже Громилу. По его объемистой фигуре пробежало легкое содрогание, хотя головы оно и не достигло.
— Замолчала, — велел он.
— Еще чего! — уперлась Катастрофа. Громила повернул голову и уставился на нее глуповатыми круглыми глазками на туповатой физиономии. Похоже, такой ответ его изумил. Катастрофа взгляда не отвела, старательно набрала в грудь побольше воздуху, открыла рот и завопила. Папа всегда говорил, что легендарные вопли Катастрофы неизменно расчищали дорогу и освобождали место в поликлиниках и транспорте с тех пор, как ей исполнился месяц. Теперь, к восьми годам, Катастрофа полностью оправдывала свое прозвище.
Громила склонил головенку набок и миг-другой слушал — как будто даже одобрительно. Потом ухмыльнулся и повторил:
— А ну, замолчала.
И метнул в Катастрофу нож.
Во всяком случае, так всем показалось. Что-то молниеносно вжикнуло мимо личика вопящей Катастрофы, она пригнулась и тотчас смолкла. Да, некий предмет определенно пролетел мимо нее и с громким «хрясь» воткнулся в сумку Говарда, по-прежнему лежавшую на столе. А затем Громила преспокойно вернулся к чистке ногтей. Тем самым ножом.