…Вечером он вспомнил о своём поручении. Среди табличек с указами, доставленных к нему на подпись, Константин заметил ларец, инкрустированный серебром. Откинув крышку и брезгливо развернув видавшую виды старую тряпку – всё, что осталось от когда-то белого холста, император увидел наконечник. Лезвие было странным образом проковано и имело необычную форму. Таких копий не делали эллины. Таких копий никогда не было у Рима. Оно не годилось, как наступательное оружие, ни для гастатов, ни для принципов, а, тем более, для триариев римской пехоты[32]. В сокрушительном порыве манипул[33] тонкая сталь сломалась бы от первого удара о железные накладки щитов противника. Конница вообще не имела копий, а только лёгкие метательные дротики. Галлы и фракийцы, арабы и нумидийцы, из которых формировалась кавалерия империи, предпочитали луки и мечи.
Константин отложил в сторону ажурный наконечник и взял в руки старый пергаментный свиток. Поблёкшие от времени записи был сделаны на неизвестном императору языке, причём на полях виднелись пометки ранних переводов на латынь. Он внимательно прочитал замечания к странному документу неизвестных знатоков истории древних царств. Речь в них шла о необычных письменных знаках, которые так и не смогли разгадать криптографы семьи Флавиев. Насколько мог понять Константин - это не был шифр Цезаря, Полибия или Энея[34]. Все эти способы тайнописи давно известны.
Константин любил странные загадки, и ему стало ещё интереснее. Неужели каллиграфы христианских курий, которые занимались распознаванием подлинности старых евангельских текстов, переводом их с арамейского и иврита на греческий, шифровальщики префектур внешнего шпионажа, которые были лучшими в Римской империи, не смогут расшифровать этот свиток? Раньше, когда император был ещё консулом и командующим легионами в Испании, всё было иначе и проще. После поимки попавшего в засаду вражеского гонца в ставку претора или трибуна уже через каких-нибудь два часа приносили дешифровку перехваченных донесений, замаскированных под обычные письма.
«Надо будет передать этот свиток жрецам и христианским епископам», - подумал император и позвонил в колокольчик.
…Работа над текстом отняла две недели у целой группы вольноотпущенников. В contunbernia[35] помимо переписчиков и переводчиков с финикийского, древнееврейского, с арамейско-галилейских наречий, включили двух христиан – знатоков Евангелий, двух иудеев – толкователей Талмуда, и двух криптографов - грека и ассирийца.
Честно говоря, Константин уже забыл об этом свитке за рутиной неотложных повседневных дел. Приходили дурные вести о восстаниях в Северной Африке и Сирии. Неспокойно было на границах Галлии и Италии. Соглядатаи в Риме доносили о зреющем заговоре внутри Сената среди сторонников старых языческих обычаев и порядков.