Глава 4. Принц Неддар Латирдан
Пятый день четвертой десятины второго лиственя.
— Ты выглядишь, как настоящий хейсар, ашер! — воскликнул Вага.
Принц Неддар затянул ремень левого налокотника, несколько раз сжал и разжал кулак, а потом продемонстрировал побратиму прядь своих волос:
— Видишь, светлые! И глаза у меня синие! То есть я — настоящий Латирдан…
— Да я не про внешность… — улыбнулся горец. — А про оружие, одежду…
Принц пару раз подпрыгнул на месте, прислушался к звукам, которые издавало снаряжение, потом проверил, как выходит из ножен кинжал, и пожал плечами:
— Не одежда красит человека, а человек — одежду, не так ли?
— А я о чем? — развеселился Вага. — Ты двигаешься, как хейсар, смотришь, как хейсар, дышишь, как хейсар…
— Так бы стразу и сказал… — ворчливо пробормотал Неддар. — А то «оружие», «одежда», «обувь»…
— Про обувь я ничего не говорил, ва-а-аше вы-ы-ысочество! — ехидно оскалился побратим. — Наверное, потому, что вы ее еще не надели…
Принц посмотрел на свои босые ноги и ухмыльнулся:
— За «вы» — получишь… в печень! Вот только обуюсь… Кстати, если бы граф Рендалл увидел меня в таком виде, он, наверное, упал бы в обморок: по его мнению, наследники престола Вейнара даже в походе должны ходить обутыми, исключительно по коврам и степенно, как старейшины, разменявшие седьмой десяток лиственей…
— А по ночам — спать. Желательно в обществе законной супруги…
— Супруги-то зачем? — не понял принц.
— Как это? — притворно удивился Вага. — Ты что, до сих пор не знаешь, зачем нужны супруги и откуда берутся наследники?
— Э-э-э… нет!!! — пожал плечами Латирдан. И жизнерадостно расхохотался.
— Какой ужас!!! — горец вытаращил глаза, потом задумчиво почесал затылок и посмотрел на походную кровать своего побратима: — Вот возьмем Карс, и я устрою тебе тренировку…
— Ты?!
— Ага! Приведу какую-нибудь прелестную пленницу, усядусь на краешек твоей кровати с мехом вина и буду помогать тебе советами…
— Знаю я твои советы… — хохотнул принц. — И помню, чем заканчиваются попытки делать по-твоему…
Вага виновато опустил взгляд и почесал поясницу, все еще помнящую «ласку» отцовского кнута.
В этот момент полог, занавешивающий вход, откинулся, и в шатер ввалился насквозь мокрый сотник Арзай по прозвищу Белая Смерть: