— Слазь… И иди сюда…
Я тоже оглянулась, увидела в руке того, из сарая, арбалет и зажмурилась…
«Самое страшное на свете — это потеря души…» — в голосе брата Димитрия прозвучал такой дикий ужас, что мне захотелось спрятаться за широченной спиной отца и заткнуть уши. — «Человек, которого выпивает Посох Тьмы, никогда не получит Посмертия. И никогда не встретится с душами своих близких. Поэтому живите праведно. Дабы Вседержитель ниспослал вам смерть, которую вы заслужили…»
Слова брата во Свете, всплывшие в памяти, не требовали толкования — любая из возможных смертей была лучше потери души. Только вот перспектива попасть в лапы этой четверки почему-то пугала меня намного больше, чем заклание на алтаре. Поэтому я отрицательно мотнула головой. Естественно, не открывая глаз.
— Слазь, тебе сказали! — рявкнули спереди. А через мгновение подхватили справа-сзади: — Она забоялась! Ничего, я подмогну!!!
— Н-не надо!!! — выдохнула я, ощутила, как вокруг моей щиколотки смыкается кольцо из пальцев, и изо всех сил вцепилась в седло…
Пальцы вытащили мою ногу из стремени, потом скользнули к колену… и пропали. А до меня донесся жуткий булькающий хрип и треск переламывающихся костей.
«Меченый…» — подумала я. И не ошиблась…
… Когда я, наконец, открыла глаза, тело горе-арбалетчика билось в агонии прямо под копытами моей кобылки. А из его горла торчала хорошо знакомая мне рукоять метательного ножа Бездушного. Чуть поодаль с кровавой кашей вместо головы валялся любитель пошутить.
Его товарищ, начинавший каждую фразу со слова «угумс», лежа в дорожной грязи, пытался дотянуться трясущейся рукой до перебитого позвоночника. А главарь четверки, стоя на коленях, смотрел на Крома остановившимся взглядом и протяжно выл. На одной ноте.
Отметив какую-то несуразность в его фигуре, я пригляделась и злорадно усмехнулась: Кром перебил ему обе ключицы. И теперь широченные плечи здоровяка выглядели заметно уже.
— Жить хочешь? — протерев окровавленный конец Посоха Тьмы какой-то тряпкой, спокойно спросил Меченый.
Главарь заткнулся и закивал. От усердия чуть не оторвав себе голову.
— Приведешь… Сюда… Главу вашего Братства…
У здоровяка округлились глаза, а во взгляде появилась обреченность.
— Он придет… — «успокоил» его Кром. Потом ткнул пальцем в ожог на своей щеке и добавил: — Опиши…
«Бездушные — средоточие Зла. Поэтому к ним тянутся все те, чьи души склонны к служению Двуликому…» — раз за разом повторяла я, вглядываясь в лицо мужчины, сидящего напротив Меченого. — «Чем сильнее Бездушный — тем больше его уважают те, кто своими деяниями торят себе путь к Богу-Отступнику…»