— Говорят, что она просватана за князя Дадиани?
— Совершенно верно. Правда, по моим сведениям, официального предложения еще не было. Князь бывает у Чавчавадзе на правах друга, так что в дальнейшем все возможно.
Михаил подумал: «Не просватана — это хорошо».
Екатерины он пока не видел, но она ему уже нравилась.
5
Обустроившись, освежившись в тазике (дядька Андрей Иванович поливал из кувшина), при этом охая от холодной колодезной воды, он поменял белье и сел к столу писать письма — бабушке, друзьям и Прасковье Николаевне Ахвердовой, матушке Егора. Поначалу хотел, чтоб на почту пошел слуга, но потом решил прогуляться сам.
Было начало шестого, и жара постепенно спадала. На деревьях листва еще не вяла и не желтела, несмотря на осень. В придорожной пыли копошились голуби. Пахло жаренным на мангале мясом, свежей выпечкой, на брусчатке у почты живописно дымились конские яблоки, над которыми сверкали изумрудными попками мухи.
На почте было полутемно и прохладно. Впрочем, пара мух летала и здесь. Лермонтов позвал:
— Есть кто живой?
На втором этаже закашляли, и скрипучий голос ответил:
— Сей момент сойду.
Заскрипели доски ступенек и появился старик в почтовом мундирчике, с белым пухом на лысой голове и в очках на красном шишковатом носу. Видимо, он пил чай с вареньем, потому что в уголках губ розовели пятнышки.
— Письма можно у вас отправить?
— Отчего же нельзя — можно. Только почта теперь уйдет не раньше вторника. Нынче был конвой, привезли корреспонденцию из Тифлиса, а теперь уже во вторник только.
— Хорошо, во вторник, так во вторник.
Старик занялся конвертами, затем как бы между прочим спросил:
— Вы, поди, с нынешней оказией приехали?
— Да, сегодня. А что?
— Стало быть, еще новенький и не знаете Григория Ивановича Нечволодова. А ему пришли денежки из России. Он их ждал и ко мне наведывался. Мне послать-то к нему некого. Он неподалеку отсюда живет с молодой женой, в Дедоплис-Цкаро, что по-нашему значит Царские Колодцы.
— А в каком чине господин Нечволодов?
— Отставной подполковник. Уж такая умница, что сказать нельзя. Драгуны наши все его очень уважают. С Пушкиными дружил.
— Это с какими Пушкиными?
— Так известно, с какими: поначалу со Львом Сергеевичем, что служил у нас адъютантом генерала Раевского, а затем и со старшим братом его, Александром Сергеевичем, знаменитым поэтом нашим.
— Неужели?
— Истинная правда. Дом у Нечволодова для гостей завсегда открыт.
Михаил задумчиво пожевал губу.
— Рядом, говорите, эти Колодцы?
— Четверть часа верхом.
— Я бы съездил. Если спектакль в восемь, можно обернуться.