Последний (Кумелев) - страница 53

Сумерки полностью отвоевали территорию у дня, в то время когда он дошел до двух однотипных памятников. Каждый год он приходил сюда, принося с собой немного еды (купленной выпечки и пары конфет), предназначенной для душ умерших родных. Когда он был ребенком, то услышал, что в родительский день души возвращаются с небес на землю, чтобы встретиться с родными и близкими. И в этот день обязательно нужно приготовить к их появлению подарок. Наступивший осенний вечер причудливо-уродливыми тенями отражался на металлических обелисках. Для отца и мамы они вместе с бабушкой смогли поставить только один памятник: скудной четырехмесячной пенсии старушки едва хватило на его оплату. А когда вслед за родителями на другой свет отправилась бабушка, то деньги на памятник щедро выделил собес. С предыдущего родительского дня ровным счетом ничего не изменилось. Два металлических памятника с выцветшей на солнце салатовой краской, грязные стеклянные банки из-под детского шоре, стоящие рядом со стальными основаниями. Максим никогда не любил это место. Кладбище пугало с необъяснимой силой, оно наводило на мрачные мысли о бренности человеческого существования. Мысль о смерти начала пугать его с похорон родителей. Он прекрасно помнил этот день: тогда они жили в небольшом деревянном частном доме. Стоял прекрасный солнечный июльский день, секундная стрелка часов должны была пять тысяч четыреста раз отстучать, прежде чем начался бы полдень. Макс, вооружившись вырезанными из дерева автоматом и пистолетом, играл в войнушки с соседскими мальчишками. Сколько раз они с детской наивностью до хрипоты доказывали друг другу, что один убил другого, даже и не подозревая всей жестокости и цинизма короткого слова — смерть.

— Максимушка, пойдем, горе-то какое. — причитала бабушка, позвав внука и подолом сарафана вытирая лившиеся из мутных глаз слезы. Она взяла ничего не понимающего и растерянного мальчика за руки и повела домой.

«Неужто я что-то натворил. — крутился заевший в крохотной мальчишеской голове вопрос. — Но что? Я не измазался, не порвал штаны, я даже не прикасался к спичкам». В последний раз у него неделю не сходили красные зудящие полосы с пятой точки. Их подарил отец за устроенный без разрешения пионерский костер. Но за эту неделю он ничего противозаконного, с родительской точки зрения, не совершил. Разве что несколько дней тому назад они измывались над насекомыми, втыкая в жирное брюхо пойманных навозных мух длинные соломки. Но ведь они просто играли, не причиняя никому неприятностей. Он так и не смог найти ответа на мучивший его страх перед пугающей неизвестностью, где не догадываешься, какое наказание тебе будет уготовано. С видом готового по команде расплакаться, придерживаемый за руку старой женщиной, он пересек порог дома. В освещенном яркими лучами летнего солнца зале, рядом друг с другом, как в жизни, стояли два гроба отца и матери. Растерявшийся мальчик впервые увидел костлявую старуху по имени Смерть, пришедшую за данью, наложенную ею на все живое с началом жизни на планете. Обезображенные лица родителей — это первое, что увидел сын, войдя в комнату, пропитавшуюся тяжелым запахом. Бледно-мраморная голова матери была похожа на раздутый шарик с темно-синими участками. Это лицо подошло бы женщине лет за семьдесят, давно за собой не ухаживающей, но не двадцатисемилетней, стройной, с немного продолговатой формой лица матери. У отца правая половина лица была раздроблена до неузнаваемости, кожу пришлось сшивать друг с другом небольшими фрагментами. И тот, кто это делал, либо спешил, либо делал это первый в жизни раз. В некоторых местах, где фрагменты не сходились, образовались глубокие темные трещины, поверх которых, как натянутый горный канат, проходили тонкие, практически не видные, шелковые нити. В других местах рваные куски человеческой плоти наслаивались друг на друга, образуя невысокие бугры. Толстая, жирная муха в предвкушении еды, радостно жужжа, облетела изголовье мертвого мужчины и спикировала вниз, приземлившись на том месте, где раньше была густая бровь. Пробежавшись многочисленными мохнатыми лапками по неровному рельефу мертвого лица, она, так и не найдя для себя ничего интересного, огорченно зажужжала и, взмахнув крыльями, взлетела вверх, улетая прочь. Макс ошарашенно смотрел на тела родителей, не понимая, что жизнь давно ушла, оставив смерти только изуродованные, бренные тела. Спустя несколько дней, присутствуя при похоронах родителей, сын впервые осознал, что произошло. Он увидел безграничную власть смерти, забирающей с собой умерших в свое темное царство, из которого уже никто и никогда не возвращается. С этого дня при мыслях о собственной смерти его накрывала волна животного страха, приводящая в истерику, с вцепившимися пальцами в голову и диким внутренним криком: «нет, нет, этого не может быть». Разум Макса, как и он сам, не был готов к тому, что когда-нибудь его тело уложат под двухметровый слой земли и больше никогда во веки веков его уже не будет. Жизнь будет плавно течь из года в год, из тысячелетия в тысячелетие, но без него. Смерть принесет с собой вечное забвение, уничтожив при этом тело и душу. Прожить данный только один раз срок земной жизни и быть навсегда вычеркнутым из вечного круговорота жизни — вот чего так панически боялся и страшился юноша. Вот ради чего он был готов пожертвовать самым дорогим, что имел на земле.