— Строил, — начал студент спокойно и, как я и ждал, назидательно, и тут студенточка титястая, быстро-быстро замотав головой, перебила, чуть не взвизгнув:
— Возводил!
Друг глянул на нее ласково и поощрительно, кивнул:
— Именно. Молодец! Храм возводил великий швейцарский архитектор Анжело Боттани. И длилось это более тридцати лет, — додекламировал реставратор, студентик этот. — Великий Боттани!
— Как и твоя реставрация нынешняя, тоже тридцать лет? — злорадно нашелся я, отмщенный. И наврал: — Не Анжело, а Анджело. И не такой он был великий, и сексуальная ориентация нетрадиционна, и брал дорого.
— Где это вы накопали такого? — насторожился студент. — Геморрой у вас, стариков, не порок, а гомосексуализм — порок, да еще нравственный. Давайте не будем. Наследственная, хромосомная особенность неподсудна, не стоит уподобляться зэкам.
— Верно, — смягчился я, удовлетворенный тем, какое повальное впечатление произвела на студентов моя наглая ложь.
Потеплело…
Несколько новых посетителей дружелюбно поглядывали на нас из углов.
Нарядно и резко освещенная прямым закатным солнцем шевелилась за окном крона дерева, как живая зеленая протоплазма. В ней какие-то птички играли в прятки и догонялки. Дымно-голубое небо, чудный аромат зелени, запах свежих огурцов салата — все было мило, приветливо, дружелюбно, как новые посетители. Намечался легкий гомон. Студенты пошли наружу покурить. Я заказал бутылку «Селигеровки», надо угостить мальчика и девочку.
Во мгле недостоверного прошлого, где и сама мгла уже недостоверна, одержимые чернецы десятилетиями, как египетские рабы, копошились на острове, намереваясь воздвигнуть невиданный по красоте и величию храм; и получалось, что строили они его как раз для нас, глуповатых современников разрухи. Вот египетскую пирамиду, собор Парижской Богоматери или дворец Пернатого Змея ацтеков как приспособишь под столовую или там трапезную? А тут творения Росси и Боттани запросто. В Суздале во всех первых и цокольных этажах древних храмов пивнушки теперь. Это о храмах и уважении. Теперь что? Мои братья деревенские с усталыми и тусклыми от вражды и склоки глазами потихоньку отходили в небытие вместе с их современным феодальным конфликтом и пошлой интригой; померещилось даже, глядя на колыхающуюся крону за окном, что такие братья это никакая не новейшая социальная действительность, прости уж, господин редактор, они были всегда, такие братья, это огорчительно, но никак не более того, ведь в конце концов молодой волк-агроном управляет ими и их порочными страстями. Кому и чем из всех них, в том числе и агроному, поможет Нилова пустынь?