— Да, конечно, — позавидовал и заинтересовался Василий. — А про тайны?
— А что, можно и про тайны, у меня вообще про любовь много. Но потом, ладно?
— Ксения скрытная, — подзадорил Василий.
— Никогда! Просто потом, хорошо?
— Ладно, потом так потом, — возбужденно проговорил Василий, незнакомо радуясь этому близкому «потом». «Как жаль, что завтра ехать надо, куда мы несемся как заводные?.. Два-три денька пожить бы мне в этой Малой Горке», — размышлял Василий.
— Один… ну, в общем, одноклассник мне недавно написал в тетрадку: «Вспоминай меня без грусти, не старайся забывать, напишу тебе три слова: жди, учись и будь здорова». Как?
— Очень.
— И еще вот: «Лошадь любят за окраску, а коня — за быстроту, умный любит за характер, а дурак — за красоту». Нравится?
— За простоту — нравится, — сказал Василий. — Лучше — за простоту.
— Нет, надо за красоту. Но это ерунда, просто для смеха. Другой вот что написал: «Помни, Ксюша, не забудь формулу простую: сумма двух алых губ равна поцелую. А любовь — бензин, а сердце — жар, одна минута, и — пожар!»
— Я думаю, Ксюша, этот одноклассник к тебе неравнодушен, — улыбнулся Василий. — Только почему же сумма двух губ? Надо четырех.
— Да? — остановилась Ксения. — Ну-ка, посмотрим.
Она развернулась, взяла Василия за уши, притянула к себе и надолго приникла в каком-то необыкновенном поцелуе — поначалу еле уловимом, потом все крепче и крепче, мягкие губы ее горячие, словно отдельные существа, как бы подробно исследовали губы Василия. Она обвила шею руками и прижалась всем телом, крепким, сильным. И — отстранилась, отошла на два шага:
— Хва-атит, хватит пока, дядя Васенька, хва-атит… А то ты сейчас… А одноклассничек мой, он да, он в меня по уши. Девки говорят, что он мой раб.
Смеялась, заливалась Ксения, хмыкал озадаченный Василий, и вспоминал уже в легкой дурноте, что так мастерски, кажется, еще никто его не целовал.
— А вот еще что, — сказала Ксения. — Вот мне иногда кажется, что раз — и вдруг запахнет сиренью. А тебе? Даже если никакой сирени нигде нету. Как сейчас, например.
— И мне, — беспокойно удивился Василий знакомому. — И мне тоже. Только черемухой. Раз, и пахнет откуда-то черемухой.
Василий говорил немножко сбивчиво, не удавалось наладить непослушное дыхание.
— Не-а, черемухой никогда не бывает, — отменила искренний и правдивый порыв Ксения. — Пошли обратно. Сейчас луна скроется за тучку и настанет кромешный мрак.
Над дальним горизонтом вполнеба полыхнула бесшумная зарница.
Небо было все еще светлым. Несколько слабых звезд по-прежнему как-то жалостно и хило помигивали над чернеющим лесом, явственно алел Марс. Или это Венера? Нет, она голубая вроде.