Мы с Костей Комаровым сидели на кухне, дули пивко, обсасывали косточки вяленого леща. Тут же вертелись наши ребята. Леша верещал про цыган и костры, Игорек отвлекался, ничего не понимая, потрошил красный рюкзачок, ему больше всего почему-то понравилась тряпичная безногая кукла, он все пытался оторвать у нее руки.
— Зачем ты ей ручки-то отрываешь? — спрашивал Комаров-старший.
— А це? Нозек нету, руцек тоже не надо, а це я?
— Какие еще цыгане? — вдруг поинтересовался Комаров.
Посмеиваясь, я рассказал о недавних приключениях.
С похмелья обычно шебутной и невнимательный, несносно болтливый, на этот раз Комаров слушал молча, высасывая одну сигарету за другой, забыв про пиво и вяленого леща, почему-то не улыбаясь даже в самых занятных местах, например, когда я врал о роскошной цыганке Наташе, прелести с глазами как полночь, которая мне якобы шепотом, дыша духами и туманами, назначила свидание на лунной излучине реки… Никакой реакции. Да полно, слышит ли он? Простим его, у ментов с чувством юмора напряженка, работа такая…
— Хочу теперь, Костян, узнать, где теперь живут Лойза с Наташей, — продолжал я развивать занимательную тему, как мне казалось.
— Мы их всех разогнали на третий день к чертям собачьим, вдруг перебил меня Костя. — Всех.
Тоска зажала мое бедное сердце.
— Всех?
— Всех.
— Да? — без особого интереса спросил я, зная, что дружок любит приврать о своих ментовских приключений: захват притонов, погони, драки на чердаках и в подвалах.
Прощай, Наташа. Хотя почему? Может быть, они с Лойзой все же успели устроиться в поселке Мусино?
Внезапно мне по-настоящему стало грустно, честное слово. Но хотелось думать, что Леша не слышал Комарова: Игорек его вытаскивал и разбрасывал игрушки из рюкзака, Лешка собирал и запихивал обратно.
«Суждено ли послушать твое гадание, Наташа, песни твои таборные неведомые? Я несколько штук знаю, а то и пляски твои посмотреть… Тайные свидания, страсти, интрига, Лойза с кинжалом прячется в зарослях тростника на излучине реки, где мы с Наташей…»
Я собрался с мыслями.
— А что, набедокурили ромалы? Тихие вроде, кузнецы, лудильщики, жестянщики. Крюки какие-то для столбов хотели ковать, крюки и скобы. Баньки строить для белых. Кэлдэраши называются, — ни к месту продемонстрировал я осведомленность. — Очень мирное и приветливое племя.
— Чего такое? — зло бросил Костя. — Лудильщики-мудильщики? Кэлдэраши-алкаши одни. Пьянь и ворье одно. Ты чего мне тут мозги-то пудришь, я не знаю, что ли, кто такие твои чавелы? Гитлер их недорезал, так мы теперь дорежем. Мразь человеческая, вот что я тебе скажу. Бездельники, мать их…