— Да, — ответила Сюзан.
Их поцелуи попали ей прямо в сердце, но она не плакала. Джейн, занятая работой, плакала неустанно и тихо, отвернув лицо.
В эту первую ночь Сюзан долго, до поздней ночи, читала. Когда она выкупалась и заплела волосы в косы, как каждый вечер, она легла в постель, взяла книгу и долго читала. Внимательно, час за часом и слово за словом. Она не плакала и не могла плакать. Она переворачивала страницу за страницей, пока не устала. Затем она закрыла книгу и посмотрела на часы. Было три часа. Марк умер ровно двенадцать часов назад. Она посмотрела на его опустевшую кровать, инстинктивно встала со своей кровати и в отчаянии легла в постель Марка, устроилась во вмятине, отпечатанной его телом, и положила лицо на подушку, туда, где спал Марк. Наконец она почувствовала, что глаза ее наполняются слезами.
* * *
Люди столь странны. Они полагают, что их присутствие, когда их много, может принести утешение или же, по крайней мере, отвлечь ее мысли от смерти Марка. Они толпились около нее и осторожно говорили о всякой всячине. Хэл приходил к ней каждый день и всегда говорил ей: «Если бы я мог чем-нибудь помочь, какой-нибудь работой по дому…»
— Спасибо, Хэл, — ответила она и подумала, что лучше отдать должное плачу ночью, чтобы иметь сухие глаза днем, когда наносятся визиты. — Я тебе скажу, — пообещала она.
Но в отношении таких вещей, которые имел в виду Хэл, она не ощущала какой-либо потери. Марк не очень-то много делал по дому. Сюзан не зависела от него так, как обычно бывает у женщин. Она даже и не думала об этом, все делала сама, так что Марк и не подозревал, сколько нужно всего переделать, чтобы поддерживать дом в порядке. Было проще, когда она со всем справлялась сама и таким образом быстро избавлялась от хлопот. Нет, Марка ей не хватало там, где никто не мог заменить его. Ей не хватало его, когда вечером он не приходил домой. Когда он был жив, она не осознавала, что кульминация дня для нее происходит в шесть часов, когда Марк возвращался. Теперь же, когда она знала, что он уже никогда не покажется на повороте, она терзалась от безнадежного ожидания.
— Он уже не придет, — говорила она решительно. — Я уже никогда не услышу тройного клаксона. — Но все равно около шести часов она в напряжении прислушивалась, словно могла услышать его. Затем начинал бесконечно тянуться вечер. Она находила себе дела, где только могла, и помогала Джейн укладывать детей. Вечер за вечером они весело целовали ее за Марка. Каждый поцелуй приносил ей муку, но она переносила ее, потому что этим поддерживала жизнь Марка для детей.