— Не думаю, что очень хотела бы узнать, как выглядят некоторые из них. — Немного помолчав, она робко добавила: — Я ведь тоже рисовала.
Ее робость понравилась Джеку — так он чувствовал себя в безопасности.
— И где же?
— В Чикаго, потом в Атланте, потом в Нью-Йорке. В детстве я не сидела на месте. Папа покупал старые фирмы и доводил их до ума. Когда он их продавал, мы переезжали. А ты?
— Я из Орегона. Названия нашего городка ты наверняка не слышала. Он не нанесен на карты. И что же ты рисовала?
— О, людей, птиц, животных, рыб — в общем, все, что движется. Я люблю ловить мгновение — словно фотоаппарат.
— Значит, ты все еще рисуешь? — спросил Джек, уловив, что Рэйчел упомянула настоящее время.
Она слегка пожала плечами — может быть, от робости, может быть, из скромности.
— Я даже надеюсь этим зарабатывать.
— Не устраиваясь на другую работу? — удивился Джек. Среднему художнику обычно едва хватает на еду. Когда наступит время оплачивать счета, Рэйчел придется туго — разве что она гораздо лучше среднего.
Она скрестила руки на груди и тихо, с печалью в голосе произнесла:
— Не знаю. Этот бизнес с куплей-продажей фирм все еще продолжается. Моя мама сейчас возглавляет одну из таких фирм. Родители в бешенстве от того, чем я здесь занимаюсь. Они хотят, чтобы я вернулась в город и носила платья от лучших дизайнеров, сумочки ручной работы и импортные туфли. — Она коротко вздохнула. — У тебя есть братья или сестры?
— Пять братьев и сестра, — с некоторым удивлением ответил он. Джек редко говорил о своей семье — его об этом, как правило, не спрашивали.
А вот Рэйчел не только спросила — ее замечательные глаза вспыхнули, когда ока услышала его ответ.
— Шестеро? Как здорово! А вот у меня нет никого.
— Потому ты и считаешь, что это здорово. За десять лет нас родилось семеро — детей, которые жили вместе с родителями в доме, где было всего три спальни. Мне еще везло — летом я спал на веранде.
— А чем сейчас занимаются остальные? Разъехались по стране? Или кто-то все же остался?
— Все остались дома. Я единственный, кто уехал.
— Правда? — Глаза Рэйчел расширились. — Но как же это произошло? И почему ты уехал?
— Получил стипендию. Потом учеба-работа. И отчаяние. Мне пришлось уехать — я не могу ужиться со своими.
— Но почему? — спросила она таким невинным тоном, что Джек не смог ей не ответить.
— Они злые. Всегда всех критикуют, чтобы скрыть собственные недостатки, хотя единственное, чего им в действительности недостает, — это честолюбие. Мой отец мог бы добиться всего, чего захотел, — он толковый парень, — но нет, сидит себе на фабрике по переработке картофеля и не вылезает оттуда. Мои братья будут такими же, как он, — другая работа, но тот же нерастраченный потенциал. Я пошел учиться в колледж, потому что то, чем они занимаются, кажется мне мелким. Они мне этого никогда не простят.