И тут внутренний ехидный голос издевательски произнес:
«Опомнись! Она давным-давно тебя позабыла. Ни одного письма. Ясно, что она успела найти себе кого-то, кто о ней теперь заботится…»
Голос Рэйчел прервал ход его мыслей:
— Думаю, тебя скоро отошлют домой в Штаты.
— Да, если комиссуют, — кивнул он в ответ. — Мне бы не хотелось делать разворот на Окинаве, чтобы возвращаться назад. Как это там говорится в пословице насчет дьявола? Его можно обмануть всего один раз. Второго не будет…
— Ну, дьяволу здесь, по-моему, не должно особенно нравиться. Слишком уж много конкурентов. Но лучше не искушать судьбу, и я посылаю официальный рапорт госпиталя, чтобы тебя комиссовали. Ходить ты уже ходишь, но до полного выздоровления тебе еще ох как далеко. Так что для боевых действий ты пока не годишься.
— Господи Иисусе, да разве для них вообще-то кто-нибудь годится?
Рэйчел, помолчав, тихо попросила:
— Обещай мне одну вещь, Брайан.
— Все, что ты прикажешь, Док.
— Обещай, что напишешь эту свою книгу. У тебя настоящий дар. И тебе есть что сказать людям. Они должны знать. Я имею в виду тех, кто оставался дома… Знать о нашей войне.
Те, кто оставался дома. Он опять подумал о Розе. Нет, он не мог себе представить, что расскажет ей об этом. Как сумеет она — или любой другой, кто не прошел через этот ад, — понять его книгу?
Иное дело Рэйчел. Она поймет. Она знает — и ей не требуется ничего объяснять.
— Если я ее напишу, так просто для того, чтобы мне самому во всем разобраться, — ответил Брайан. — Дай Бог, чтобы я смог сделать хоть это.
Она дотронулась до его руки, тихо скользя пальцами по выступавшей из запястья кости — казалось, плоти вообще не было, только кожа да кости. Из ее пальцев струилась… печаль: должно быть, подумал он, так же печальна сейчас и ее душа… Если бы можно было открыть ту запертую дверь, что их разделяет, и увидеть, что там…
— Смотри, ешь там как следует, — сказала она. — Немного пополнеть — это тебе не повредит.
— Пицца… — мечтательно откликнулся он и засмеялся. — Я буду есть ее столько, что она у меня из ушей полезет. Господи Иисусе, да я с радостью променял бы весь рис в этой чертовой стране за один ломтик пиццы на Джей-авеню.
— А вот я мечтаю о бастурме с тмином в «Карнеги Дели»… И с большим толстенным малосольным огурцом — конечно, с укропом. Обещай мне, Брайан: как вернешься домой, обязательно сходи туда и съешь порцию бастурмы с ржаным хлебом, ладно?
— Да я туда на костылях доковыляю, если надо будет!
— Мне без тебя будет здесь грустно, Брайан. Не знаю, как бы это лучше сказать, но…