Да, убеждала она себя. Так оно и есть. В следующем месяце или году, как только она влюбится по-настоящему, все будет иначе. И тогда она испытает все те чувства, которые положено испытывать девушкам в подобных ситуациях.
Теперь настала очередь Джила смеяться. Застегивая «молнию», он с горечью хохотнул:
— Любовь? Так ты, значит, думаешь, тебя сдерживает ее отсутствие? Да ты, выходит, еще закомплексованней, чем я полагал. Господи, вся штука в том, что ты просто не любишь секса. Или тебе, может, требуется женщина… — Он начал упаковывать матрац, дергая его туда и сюда, потом остановился и поглядел на нее ненавидящим взглядом. — В общем, что бы там тебе ни требовалось, надеюсь, ты найдешь это. От всей души надеюсь. Только больше не впутывай меня в свои игры!..
Вспоминая сейчас эти слова, Рэйчел вздрогнула. И тут же вспомнила, как вернулась домой, как лежала в постели, а сон все никак не шел к ней, и в мозгу у нее вертелись те же самые слова.
«Я не фригидна!» — твердила она себе и, чтобы доказать это, даже попыталась мастурбировать.
Но залезать пальцами под свою ночную рубашку и лапать там самое себя показалось ей даже еще более смешным, чем то, что она делала раньше с парнями, — все равно как если бы надо было без фонаря бежать в полной темноте. Интересно, подумала Рэйчел, а сумеет ли она почувствовать, что наступил оргазм, — если он вообще наступит?
В конце концов она прекратила заниматься бесплодными попытками и разрыдалась, поняв, что ее ожидает: абзац или два в монографии, опубликованной в медицинском журнале по сексопатологии. Явная аномалия — вот что она такое.
И никто никогда не полюбит ее. И она тоже никого не сможет полюбить.
К реальности ее вернул грохот сгружавшейся в мойку посуды: в дверях мелькнула широкая спина Бриджит с очередным подносом, уставленным тарелками.
— В моем случае, мама, об одиночестве речь не идет, — солгала Рэйчел, стараясь, чтобы голос звучал как можно беззаботней. — У меня все-таки есть ты, и папа, и Порша.
При этих словах папа снова оторвался от газеты и взглянул на дочь:
— Что ж, я счастлив, что ты включила свою мать и меня в один список с собакой. Единственное, о чем бы я попросил, так это не кормить ее за столом, когда мы все здесь сидим.
Рэйчел выдернула из-под стола руку, не дав Порше возможности долизать до конца крошки от тоста.
— Хватит попрошайничать, поняла? — прикрикнула она на разлегшуюся у ее ног собаку и незаметно сунула Порше остаток недоеденного тоста.
— И зачем это Кеннеди понадобилось тащиться в Техас? Черт подери, ему что, больше негде выступить? — проворчал папа, уткнувшись в свою газету. — Кому он там нужен? Сидел бы в Вашингтоне и наводил порядок у себя в доме! А что происходит в Индокитае? Ох, не нравится мне все это. Попахивает второй Кореей…