И мягкий успокаивающий голос Клер на другом конце провода, проворковавший:
— Ты не должна чувствовать себя такой одинокой, Роза. С тобою наш Господь.
И надо же, через несколько дней по почте пришла бандероль, в которой была книга псалмов в кожаном переплете и монашеская медаль, получившая благословение — так утверждалось в сопроводительной записке — покойного Папы Иоанна.
Роза швырнула все это в помойное ведро. А потом принялась реветь, коря себя за святотатство.
— Спасибо, отец, мы вам так признательны, — ворвался в ее воспоминания голос Пита.
Взглянув на него, Роза тотчас поняла, в чем дело. Пит извиняется за содержимое мятого конверта, который передал отцу Донахью. За крещение полагалась минимальная плата, но Пит, работавший продавцом в магазине скобяных товаров «Сделай сам», получал так мало, что в конверте скорее всего не было даже и этого минимума.
«А я-то тут стою и жалею себя. Как будто у других нет проблем. Господи, да как вообще Мария и Пит умудряются сводить концы с концами?» — виновато подумала Роза.
Она вышла следом за ними, а Клер осталась еще на какое-то время, разговаривая о делах прихода с отцом Донахью. Солнце играло на капотах машин, на грязных комьях снега у обочины. Роза поежилась: жаль, что у нее нет ничего более теплого, чем это старенькое пальто из верблюжьей шерсти.
Младенец между тем начал беспокойно ерзать, упираясь ей в грудь. Роза покачала его — ей представилось, будто это ее собственный ребенок. Ее и Брайана.
«Придет день, и мы поженимся. Только у нас все будет по-другому», — пронеслось у нее в голове.
В этом году Брайан заканчивает Колумбийский университет и защищает диплом. Значит, скоро не надо будет искать, где достать денег. Впереди у него может быть постоянная работа в Бруклине или даже Кингсбороу. Скорей всего она тогда бросит свою работу и пойдет учиться в колледж. Нонни они поместят в дом для престарелых или, черт подери, посадят на поезд и отправят прямиком в Сиракузы — к Клер.
Неважно, как все обернется, важно, что у нее будет Брайан. Остальное образуется.
— Давай-ка его сюда! — обернулась к сестре Мария, и с ее губ слетело морозное облачко пара. — Его время приложиться к своей бутылочке. Сейчас примется орать — легкие у него здоровые. Насчет этого можешь не сомневаться.
Роза передала сверток Марии.
— Он у тебя просто красавец! — сказала она с нежностью. — Ты вообще счастливая. Все трое замечательные.
«И еще ты счастливая, потому что свободна от Нонни».
Обычная угрюмость на лице Марии на какой-то миг исчезла, и глаза, увлажнившиеся от гордости и мечтательной грусти, засверкали.