А старичком Митрофаныч был ой как непростым. Бывало, и на цековских "чайках" к нему в деревню люди заезжали, и на "волгах", тогда ещё новых, необычных, похожих на буржуйские "форды", которые в кино показывали про шпионов, правда, в последнее время на "мерседесы" и "бээмвухи" перешли. Кто-то клялся, что как-то вертолёт в деревню прилетел, сел на выкосе в полукилометре от околицы, а из него люди (очень уж подозрительные) в домишко к Митрофанычу — шасть. А потом — обратно в вертолёт, и только чух-чух-чух — винты заработали. Короче, разное говорили.
По общему мнению, был дедушка Митрофаныч колдуном. Нет, не тем, конечно, что килу на людей напускает или чёрные свечки на перекрёстках жжёт, чертей вызывая. Вообще вреда от него почти никто никогда не видал. Хотя что такое вред?..
Был случай: парни из соседней Денисовки глаза налили и отправились ольховским морду бить. Но сильно пьяные были — не дошли. У околицы Глашку-дурочку встретили, подол ей на голову закинули и собрались хоть таким образом мужественность свою проявить. Глашка — она, может, и мало понимала, чего с ней сделать собираются — дурочка ведь, — да тут Митрофаныч мимо проходил. Просто поглядел он на парней с укоризной и сказал: "А ведь не получится у вас ничего, ребята. Никогда". И дальше пошёл. И точно — не получилось. Ни тогда, ни после — к Митрофанычу потом родители этих парней ездили, уговорить пытались, да без толку: дед он такой — с кем хочет, говорит, а если нет — вот тебе Бог, а вот и порог. Вот вред это или не вред?
А в другой раз, когда у гулящей местной Светки, которая четверых детей нарожала неизвестно от кого, сразу два рака нашли. Её даже из больницы выписали тогда, когда поняли, что помочь ничем не могут: пусть, типа, дома помирает. Тогда Митрофаныч целую ночь у неё в избе просидел, говорил с ней о чём-то, когда та в сознание приходила, кричал громко, даже матерно ругался. Под утро только ушёл. А Светка неожиданно на поправку пошла. Правда, с тех пор по мужикам больше никак, как будто ей одно место зашили. У того же Коляна Пегого бухгалтером работать стала, да таким злющим, что ни одна копейка мимо неё проскочить не могла. Вот так-то.
Только случилось так, что помер Митрофаныч. Плохо помер, тяжело. Схватился как-то на улице за сердце и уковылял к себе в хибару. Домик, кстати, у Митрофаныча был так себе: бревенчатый, старый, может, и крепкий, но весь какой-то покосившийся. На другой день к нему шишка какая-то из области приехала, так шестёрки начальниковские мигом из дома выскочили, по мобилам названивать начали, потом скорая приехала. Врач только руками развёл — старость, ничего не поделаешь. Но по-любому старичок не жилец — уже и пена ртом пошла, и судороги, и пульс не прощупывается. Считанные часы осталось жить дедульке, и госпитализация не поможет. Так что извините, пойду-ка я помогать тем, кому ещё смысл имеет.