"Урод, — снова подумал Бутыкин, — и на кой я ему коня купил? Арзамасской бы горилкой обошёлся, клоун".
Не то чтобы Бутыкину было жалко денег. Он вообще редко когда о чём-то жалел, тем более о бабках, которые давно уже утратили для него то магическое притяжение, которое имели во времена бурной молодости. Другое дело, что опухшая морда Берёзы, с его железными зубами, желтоватыми белками глаз (гепатит, к бабке не ходи), отвислым пористым шнобелем и редкой растительностью в районе темени, вызывала в нём интуитивное отвращение. Плюс, конечно, застарелый запах мочи и пота и древнее тряпьё, намотанное на собеседника. Денег тебе не хватает, да? Нищий такой бомжара? Ага, ещё чего кому расскажи…
Нет, равняться с Бутыкиным по деньгам Берёза, конечно, не мог. Не того поля ягода. С Бутыкиным в родном Петрове по доходу могло сравниться только человека три-четыре, и только разве "сравняться", но уж никак не переплюнуть. Да и во всей области таких нашлось бы десятка полтора-два, не больше. Само собой, были и более крутые, и более удачливые, но Бутыкин не жаловался — ему хватало.
Начиналось, конечно, всё как обычно: старенький видеомагнитофон "Электроника", арендованное за копейки полуподвальное помещение в заводском клубе, три десятка табуретов и Брюс Ли, Чак Норрис, а также Сильвия Кристель в главных ролях. По рубчику с носа, и запретный таинственный мир Голливуда к вашим услугам. Многие так начинали, даже некоторые из тех, что сейчас по Кремлям да Думам сидят. Но это официально, то, с чего налоги платим. А вот с "варёнок" всяких из отечественных "Техасов", лоскутных турецких кожаных курток и прочей фигни типа магнитофонов "Панасаунд", сделанных в Китае, купленных в Польше и проданных в родных пенатах, налогов как-то удавалось избежать. За место на рынке платить приходилось, да и братве отстёгивать поначалу. Но это мелочи — налоговая больше бы слупила.
Многие на этом уровне и остались: видеосалоны, палатки на рынках, ночные ларьки… Но Бутыкин вовремя понял, что это тупик. На жизнь хватит, конечно, но так и будешь с таким бизнесом с хлеба на воду перебиваться, весь в мыле и постоянном страхе, что постучат в дверь суровые дяди в серых костюмах, да и поинтересуются: "А скажите-ка, гражданин хороший, откуда?.."
Слава богу, Петров — город пусть и маленький, но фабричный. На девяносто тысяч населения, считая детей, пенсионеров и душевнобольных, — десяток с лишним заводов. Да, многие закрылись в связи с конверсией или ещё какими-то неприятностями: "кризис неплатежей" и т. п. Остались только самые мощные. Но оказались вынуждены жить по законам рынка, то есть искать покупателей. Это раньше Госплан распределял, что кому и куда, а теперь, извольте, капитализм показал свои железные зубы. И хоть те же отвёртки или гаечные ключи нужны всегда и везде, попробуй найди того, кто у тебя их купит не две штуки, а два вагона. Особенно если директор завода директором-то стал в качестве наказания — из вторых секретарей райкома попёрли в своё время, — главный инженер кроме производства ничего не знает и живёт до сих пор в двухкомнатной хрущёвке, а отдел сбыта о сбыте как таковом имеет самое поверхностное представление: раньше разнарядка приходила из области, и все дела.