Сейчас я смотрю в потолок и слушаю чириканье птиц. Хороший знак! Но должна признаться, я совсем, совсем одна, и уже почти полгода меня не ласкала мужская рука. Но я жива и буду жить. Чем тратить время на пустые надежды, жалость к себе и несбыточную любовь к возникающим и исчезающим призракам, лучше не думать о том, чего нет в моей жизни, и радоваться тому, что в ней есть. Ведь в душе моей что-то поет. Бог наградил меня даром, и только последняя дура не воспользуется им. Если есть в мире человек, который готов идти, бежать или лететь со мной, он объявится откуда ни возьмись, не успею я перевести дыхание.
Дом, в котором я пришла посмотреть квартиру, с первого взгляда показался мне красивым. Но, открыв дверь, я увидела запущенную лестничную клетку: шаткие, как в триллерах, перила, от каждого шага со ступенек поднимаются облака густой пыли. Мне казалось, что лестница вот-вот рухнет. Значит, я влипла, это уж точно. И как я не сообразила, что объявление слишком уж заманчивое: „Большая однокомнатная квартира в отремонтированном кирпичном доме, в приличном квартале; трехметровые потолки, новое оборудование, все удобства, окна на юг, 10 минут от Уолл-стрит; магазин и метро рядом. 500 долларов".
Наверху раздавался стук молотка, и я решила подняться туда. Опилки, как снежные хлопья, носились по белой комнате. Глянув вниз, я увидела согнутую коричневую спину, поднятую руку и длинные черные пальцы, сжимающие молоток. Когда он взмахнул молотком, грохот напугал меня. Я даже подпрыгнула.
Он оглянулся и спросил:
— Чем могу служить?
„Боже милостивый!" — подумала я. Я двинуться не могла, не то что говорить. Просто глазам своим не верила. Верзила метра под два возвышался надо мной, как башня. Миндалевидные глаза, как черный мрамор. На голове бейсбольная шапочка, надетая задом наперед. Когда он снял ее, чтобы стряхнуть пыль, под ней оказались черные, как смоль, курчавые волосы. Под крупным носом густые усы. Черты лица — точеные, губы — чувственные. А уж плечи — косая сажень! Бедра — узкие, а ноги, как у породистого жеребца. Он был с головы до ног покрыт пылью, но когда закатал рукава своей красной рубашки, обнажились руки цвета черного винограда.
— Вы пришли посмотреть квартиру? — спросил он.
Я прочистила горло и едва выговорила:
— Да.
Он улыбнулся, будто думая о чем-то своем.
— Мы, как водится, отстаем от графика, даже не берусь сказать, когда закончим. Никак в толк не возьму, откуда здесь такая прорва мышей, так и не понял. А уж тараканов и мокриц просто легионы. Надо их выкурить отсюда, пока никто не вселился.