Кендрикс выступил вперед.
— Сэр, то, что мы здесь делаем, совершенно законно. Я — директор организации „Сбывающиеся мечты". Наша цель — оповещать Управление экономических возможностей. На любом строительстве, в которое вложено более пятидесяти тысяч долларов, должно работать тридцать процентов черных и латиноамериканских рабочих. Мы сейчас пытаемся разрешить эту проблему и устроить на работу своих людей. А поскольку это строительство осуществляется на деньги, поступающие по статье о снижении налогов, подрядчик нарушает закон. Мы хотим найти мирный выход из положения, но они не идут нам навстречу. Поэтому вас сюда и вызвали. Но мы не уйдем, пока хотя бы нескольких наших людей не возьмут на работу. Все ясно и просто.
Копы переглянулись, потом посмотрели на стройплощадку.
— Слушайте, мы не хотим ничего обострять, — выступил главный, — мы же сказали этим ребятам, что берем двоих сейчас, а потом решим на собрании, сколько еще можем взять.
Мы с трудом удерживались от смеха. Быстро же он запел по-другому. Явно не хочет, чтобы такая информация просочилась. Хлопот тогда не оберешься.
— У вас есть квалифицированные рабочие? — вздохнув, обратился он к Кендриксу.
— Да, — тут же отозвался тот. — У меня полно квалифицированных рабочих.
— Ну, давайте двоих. А через неделю приезжайте, посмотрим, что можно сделать.
Кендрикс кивнул одному парню и мне. Я был вне себя от радости.
Лежа на пляже, я читала „Сто лет одиночества" и ждала Марию, Порцию и Клодетт. Хотя я и считала их своими лучшими подругами, виделись мы не так уж часто: все слишком заняты. Народу в этот будний день было немного. Летом я стараюсь ходить на пляж хоть раз в неделю, но более мерзкой воды я в жизни не видывала. Жалкое подобие Багамских островов. В прошлом году меня обожгла медуза. Теперь я только ноги окунаю.
— Ну как, не разочарована? — спросила Мария.
Я положила книгу и подняла глаза. На ней был цельный ярко-розовый купальник. Рослая, длинноногая, с роскошными формами, она выглядела потрясающе. Солнце зажгло оранжевым пламенем ее каштановые волосы и высветило ее веснушки.
— Еще не закончила, — ответила я, хотя прекрасно понимала, что она имела в виду не книгу. Можно подумать, что я уже всему свету растрезвонила о Фрэнклине.
— Да я не о книге говорю.
— О Фрэнклине?
— Ну да. А теперь встань, я хочу на тебя посмотреть. Никогда не видела тебя в бикини.
Я встала.
— Прекрасно выглядишь, девушка! Так держать!
Появилась Клодетт; в одной руке у нее был зонт, другой она толкала коляску с Шанель. Клодетт самая темная и самая красивая женщина, какую я знаю. Черные как смоль волосы закрывают ей плечи, сколько она не пытается собрать их в пучок. Она любит купаться, но солнца терпеть не может. На ней были шорты и шляпа.