— О'кэй. Если тебе от этого легче, я к понедельнику дам объявление и напечатаю рекламу. — Я оставил сэндвич и закурил. — Ну, а кто за все это будет платить? — Я пристально посмотрел ей в глаза.
— Я.
Я понимал, что Зора делала это от всей души, но увы, она совершенно не учитывала фактор времени. Прошло целых три недели, и ни одна душа мне не позвонила. Колеся по улицам Бруклина с этими идиотскими листовками, я терял последние крохи веры в себя. Дела житейские.
Месячные у меня запаздывают уже на две недели. Я хотела сказать Фрэнклину, но не смогла. Только ребенка нам сейчас и не хватает. К тому же я даже не жена ему. Представляю себе его реакцию!
— Фрэнклин, угадай, что я тебе скажу! У нас будет ребенок!
Он только взглянет на меня и переспросит:
— Что?
Да, совсем не похоже на телесериалы. Такого я и не жду. Уж конечно, он не всплеснет руками и не запрыгает от радости:
— Как? Я стану отцом? Разрази меня гром!
Нет. Чего не будет, того не будет. На седьмом небе от счастья он себя не почувствует.
У Фрэнклина опять пошла тяжелая полоса, он еле отбивался от Пэм. В прошлом месяце, когда Дереку исполнилось четырнадцать, у Фрэнклина не было денег на подарок. Я спросила его, чего хочется Дереку.
— Кроссовки.
— Какого размера?
Он сказал, что одиннадцатого. За тридцать долларов я купила пару высоких кроссовок — ведь Дерек играет в баскетбол — и вручила их Фрэнклину.
— Подари ему.
— Бэби, ты зря… Это же не твой ребенок.
— Я знаю, что он не мой ребенок, — ответила я, — но он твой сын, и мне не хотелось бы, чтобы он думал, будто отец забыл о его дне рождения. Можешь ты хоть раз попридержать свою дурацкую гордость? Не огорчай меня, Фрэнклин!
Дерек меня не поблагодарил, но придя к нам, весь сиял, и на нем были мои кроссовки. Я подумала, что хоть в чем-то мы продвинулись вперед. Мне очень хотелось сойтись с ребятишками Фрэнклина.
Моего отца хватил бы удар, если бы он узнал об этом. Слишком уж он благочестив. А Маргерит такая старомодная! Она наверняка начала бы уговаривать отца, чтобы он убедил меня вернуться домой. И мне пришлось бы выслушивать обычные банальности о женатых мужчинах и о том, как я могла связаться с таким. Словом, им я тоже не могла ничего сказать.
Видит Бог, я не хочу делать еще один аборт. Ни за что на свете. Но как же мне поступить? С работой у Фрэнклина все так же неопределенно, как и прежде. Не тянуть же мне на себе троих. Этого, пожалуй, мне не сдюжить. В наши дни уйма матерей-одиночек, но я никогда не помышляла о том, чтобы растить ребенка без мужа. Мой феминизм так далеко не заходит. Да мы никогда и не говорили о детях. А может, он больше не хочет детей? А вдруг хочет?