Пришествие четырех Крисигов в Алконли состоялось, что называется, донельзя через пень-колоду. Не успел заурчать на подъездной аллее автомобиль, который встречал их на станции, как во всем доме, словно по команде, погас свет — Дэви привез с собой кварцевую лампу самоновейшего устройства, она-то и произвела неполадку. Гостей пришлось провожать в холл в кромешной тьме, пока Логан тыркался по кладовке в поисках свечи, а дядя Мэтью бегал смотреть пробки. Леди Крисиг и тетя Сейди обменивались вежливыми фразами ни о чем, Линда с Тони хихикали в уголку, сэр Лестер ушиб подагрическую ногу, ударясь впотьмах о край стола, а с верхней ступеньки лестницы тонким плачущим голосом рассыпался в извинениях невидимый Дэви. Словом, вышла большая неловкость.
Но вот, наконец, зажегся свет и Крисиги явились взорам. Сэр Лестер, высокий, белокурый с проседью, бесспорно мог бы претендовать на звание красивого мужчины, когда бы его не портило нечто глуповатое в выражении лица; жена и дочка были кургузенькие, пухленькие, и больше ничего. Тони явно пошел в отца, Марджори — в мать. Тетя Сейди, грубо выведенная из равновесия внезапным обращеньем в плоть и кровь бестелесных голосов из тьмы, поспешила отправить гостей наверх отдыхать и переодеваться к обеду. В Алконли бытовало мнение, что поездка из Лондона — акция, требующая предельной затраты сил и после нее людям необходимо отдыхать.
— Что там еще за лампа? — спросил дядя Мэтью у Дэви, который продолжал взывать о прощении, по-прежнему прикрывая отдельные места халатиком, накинутым для приема солнечной ванны.
— Видите, пища в зимние месяцы, как вам известно, практически не усваивается.
— У меня — усваивается, черт бы вас подрал. — Последнее, обращенное к Дэви, следовало толковать как изъявление особливой симпатии.
— То есть это вы так думаете, но на самом деле — нет. Так вот лампа посылает в ваш организм лучи, ваши железы начинают работать и пища снова приносит вам пользу.
— Хорошо, хватит посылать лучи, пока мы не сменим напряжение. Когда в доме немчуры полно паршивой, хочется все же видеть, какого она тут беса выкамаривает.
К обеду Линда вышла в белом платье вощеного ситца с очень пышной юбкой и кружевном черном шарфе. Она выглядела сногсшибательно, и видно было, что ее внешность произвела на сэра Лестера большое впечатление — леди Крисиг и мисс Марджори, обе в куцем жоржете с кружевной отделкой, кажется, не замечали этого. Марджори, безнадежно тоскливая девица на несколько лет старше Тони, не изловчилась до сих пор выйти замуж и не имела, судя по всему, никакого биологического оправдания своему существованию.