— Зачем этот тип туда полез? Вот олух, мог бы и догадаться, что там его ждет засада. Что он сказал? Не слышу, — покажите это место еще раз, Мерлин.
В конце он объявил, что он не слишком высокого мнения об этом малом — и дисциплинка хромает, и позволяет себе очень нахально разговаривать со своим командиром.
— Патлы пора бы остричь! Не удивлюсь, кстати, если окажется, что этот фрукт выпивает.
С лордом Мерлином дядя Мэтью и поздоровался, и попрощался вполне вежливо. Похоже, годы и невзгоды оказывали на него смягчающее действие.
После продолжительных совещаний пришли к решению, что придется кому-то из членов семьи, исключая тетю Сейди и дядю Мэтью, ехать за Джесси в Голливуд. Вот только кому? Естественно было бы, конечно, отрядить с подобной миссией Линду, когда бы Линда не находилась в немилости и не была к тому же всецело занята устройством собственной жизни. Нет, бессмысленно поручать одной скакалке водворять домой другую, надо искать кого-нибудь еще. Кончилось тем, что не без помощи уговоров («безумно некстати именно теперь, когда я как раз начал курс уколов»), Дэви дал согласие ехать с Луизой — положительной, разумной Луизой.
К тому времени, как это решилось, Джесси успела приехать в Голливуд, оповестить о своих матримониальных намерениях всех и каждого и история попала в газеты, а те не пожалели для нее места на своих страницах (дурацкое межсезонье, нечем занять внимание читателей), преподнося ее в виде своеобразного романа с продолжениями. Поместье Алконли перешло на осадное положение. Журналисты, не устрашенные пастушечьими бичами дяди Мэтью, гончими псами, синим молниями очей, шныряли по деревне, охотясь за местным колоритом, ухитрялись проникать даже в дом. И что ни день преподносили восхищенным читателям что-нибудь новенькое. Дядю Мэтью изображали как нечто среднее между Хитклиффом[48], Дракулой и графом Доринкуртским[49], Алконли — не то Кошмарским аббатством[50], не то Домом Эшеров[51], а тетю Сейди — персонажем, в чем-то родственным матушке Дэвида Копперфилда. Столько отваги, изобретательности и упорства проявляли эти репортеры, что когда они потом так замечательно показали себя на войне, это нас не удивило. «Сообщение с фронта такого-то…»
И дядя Мэтью говорил:
— Это не тот ли мерзавец, которого я обнаружил у себя под кроватью?
От всей этой истории дядя Мэтью получал массу удовольствия. Перед ним был противник, достойный его, не слабонервные горничные, не обидчивые плаксы-гувернантки — крепкие молодые ребята, которым неважно, какими действовать методами, главное — забраться в дом и добыть материал для статьи.