— Как ты, Маддалена? — спросил Спартак, уже подъезжая к больнице.
— Не знаю. Мне так страшно, — тихонько ответила она.
— Не волнуйся. Доктора тебе помогут. — Ему хотелось хоть как-то ее успокоить.
— Я боюсь за ребенка, — пояснила Лена.
Спартак остановил машину у входа в отделение «Скорой помощи».
— Вот мы и приехали, Маддалена, — сказал он, наклоняясь над ней. — Не двигайся.
Он взял ее на руки и осторожно поднял.
Джентилина шла за ними следом. Появилась медсестра с каталкой.
— Положите ее сюда, — велела она Спартаку. — Это и есть женщина из усадьбы графа Сфорцы?
— Да, это она, — подтвердил молодой человек.
— Управляющий предупредил нас по телефону о вашем прибытии, — объяснила медсестра.
Спартак бережно уложил Лену на носилки. Воздух в больничном коридоре с громадными светлыми окнами и мощными батареями парового отопления был насыщен запахом эфира и дезинфекции.
— Акушерку уже вызвали, сейчас она осмотрит больную. Вы можете уйти, — обратилась сестра к Джентилине и к Спартаку.
— Нам нужен доктор, а не акушерка, — накинулся на нее Спартак.
— Успокойтесь, — возразила медсестра. — Вы муж?
Спартак покачал головой.
— Так чего же вы еще хотите? Покиньте помещение и уведите отсюда эту женщину, — приказала она, кивнув на Джентилину.
— Послушайте, — остановил ее Спартак, ничуть не смутившись. — Этой девочке очень плохо. Акушерку мы могли бы найти и поближе к дому. Я требую врача, и немедленно. — Он говорил спокойно, но с непоколебимой твердостью.
Медсестра с недовольным видом удалилась, не сказав в ответ ни слова. Скандалы в больнице были ни к чему, так что пришлось позвать врача.
Джентилина подошла поближе к невестке и с материнской нежностью стала гладить ее волосы. Лена приготовилась к смерти. Слишком много дурных примет сопровождало ее беременность. И если смерть придет к ней в виде такого вот тихого и сладкого угасания сил, клонящего ко сну безволия и расслабления, что ж, значит, она не так уж страшна. Лена закрыла глаза и попрощалась с жизнью, подарившей ей напоследок объятия человека, которого она так и не смогла забыть.
— Она уснула, — сказала Джентилина, повернувшись к Спартаку. — Надо бы, пожалуй, снять с нее очки, — она осторожно освободила невестку от очков и сунула их себе в карман пальто.
— Та-а-ак, а ну-ка посмотрим, кто это тут капризничает? — Спартак тотчас же узнал этот незабываемый сварливый голос. Он мог принадлежать только одному человеку: старому профессору Витали, много лет лечившему его сестру Миранду.
— Вы меня помните, профессор? — спросил молодой человек.
— Как же я мог забыть молодого Рангони? А это кто? Твоя жена? — спросил врач, подходя к Лене и беря ее за руку, чтобы пощупать пульс.