Вопреки себе Лена вынуждена была признать, что она тоже в глубине души сохранила любовь к Спартаку. Но пути назад для нее уже не существовало.
— Уходи, Спартак, — прошептала она. — Завтра моему мужу станет известно, что ты приходил сюда. Погляди, все на нас смотрят. Кто-нибудь да скажет ему. Чего ты добиваешься? Хочешь, чтобы Тоньино стал притчей во языцех? Чтобы начали злословить обо мне? Ты этого хочешь? — с горечью повторяла Лена.
— Хочу, чтобы ты мне сказала одну-единственную вещь: что ты меня не любишь. Если ты мне поклянешься, что не любишь меня, я тотчас же исчезну навсегда.
— Я вижу, ты не меняешься и, наверное, никогда не изменишься, — вспыхнула она. — Пойми, я не обязана ни в чем тебе клясться! Ясно?
— А я вижу, что ты меня любишь так же, как я тебя. Но я понимаю и то, что мне придется уйти, и обещаю, что больше не буду искать встречи с тобой. И все же даю тебе слово: если нам суждено будет встретиться снова не по нашей воле, я буду считать это знаком судьбы, желающей нас соединить. В тот день я увезу тебя с собой навсегда. — Он поднялся со стула и отвернулся, собираясь уходить.
Лена протянула руку, словно стараясь его удержать.
— Спартак! — позвала она вслух, не обращая внимания на множество свидетелей, уставившихся на них во все глаза.
Он повернулся и взглянул на нее.
— Я люблю тебя, — с глазами, полными слез, прошептала Лена.
Монахиня вошла в палату и подошла к ним.
— Эти цветы для Мадонны, — обратилась к ней Лена, указывая на букет роз, лежащий на постели.
— Этот синьор очень щедр. Богоматерь благосклонно примет его дар. Но он не должен злоупотреблять добротой главврача. Нашей больной необходим покой, чтобы выздороветь, — сказала монахиня, строго глядя на Спартака.
— Прежде всего ей необходимо обрести смысл жизни, — с грустью ответил Спартак. — Помолитесь за нее и за меня тоже, сестра, — добавил он. — Это нам тоже пригодится.
Лена отвернулась и спрятала лицо в подушку, чтобы не видеть, как он уходит.
Монахине хватило одного взгляда, чтобы понять, что худенькую женщину и этого славного молодого человека связывает друг с другом сильное чувство. Она прониклась к ним сочувствием, ведь они были так несчастны.
— Я помолюсь Мадонне и за него, и за тебя, — обещала она Лене, коснувшись пальцами ее заплаканной щеки.
Тоньино зашел навестить жену на следующее утро.
— Спартак был здесь, — призналась Лена.
Однажды она уже утаила от него правду и не хотела лгать ему еще раз. Ее муж не заслужил обмана. К тому же было бы гораздо хуже, если бы он узнал о случившемся от других.
— Я ему говорил, чтобы держался от тебя подальше, — угрюмо буркнул Тоньино, стискивая зубы, чтобы сдержать гнев.