— Они живут в больших домах со множеством комнат, одна красивее другой. И ковры у господ такие роскошные — просто грех ногой ступить. Летом в их домах прохладно, а зимой тепло. В них и мухи залетать не смеют. Господа носят мягкие башмаки, а ноги у них до того белые, ты и вообразить не можешь. Ходьбой себя не утруждают, в каретах ездят, а то и в автомобилях.
— Мне о них рассказывали, но я ни разу в жизни ни одного не видела на наших дорогах.
Спартак с увлечением продолжал свой рассказ. Его голубые глаза блестели на солнце.
— Господские дети учатся в колледжах, и, куда бы они ни пошли, их повсюду сопровождают слуги. Рубашки меняют каждый день. Спят на матрасах, набитых мягкой шерстью, а укрываются шелковыми простынями. Им не приходится ходить за водой к колодцу, она сама приходит в дом по трубам и прямо рекой льется из специального крана.
— Не может быть! — вскричала Лена. Воображение отказывалось служить ей.
— Это так, поверь мне. У них в домах есть такая особая комната, они ее называют «ванной». Они ложатся голышом в большой белый чан, полный горячей воды и благовоний. И еще там есть такой специальный белый горшок, называется «унитаз», господа садятся на него и справляют нужду.
— Какие нечестивцы! Нужду справляют в поле, а не в доме! — живо откликнулась Лена, шокированная до глубины души.
Спартак задумчиво кивнул.
— Да, нечестивцы, но только потому, что живут нашим трудом и держат нас в невежестве. Но я не хочу оставаться невеждой, поэтому и учусь на агронома. И ты не должна называть меня обманщиком только из-за того, что я притворяюсь, будто у меня есть часы, которых на самом деле нет.
Лена глядела на него, совершенно сбитая с толку. Конечно, она была не так глупа, чтобы не понимать, что господа живут лучше крестьян, но все же ей трудно было поверить всему, что рассказывал незнакомый молодой человек.
— Если ты не обманщик, зачем тогда притворяешься? — спросила она с вызовом.
— Потому что мне это нравится. Я дурно отзываюсь о господах, а сам хотел бы быть одним из них. Но я всего лишь бедный крестьянин. Взгляни на мои руки.
Они были крупные, красивой формы, с мозолями на ладонях; однако коротко остриженные ногти были куда более чистыми, чем, к примеру, у дона Паландраны, хотя священник регулярно умывался и никогда не держал в руках лопаты.
— По-твоему, это господские ручки? — спросил Спартак. И, помолчав, добавил: — Приходится скоблить их щеткой с мылом, чтобы отскрести грязь, она забивается во все щелочки. Я не боюсь никакой работы, но не собираюсь вечно гнуть спину на господ. Придет день, когда я куплю себе участок земли. Уж я сумею заставить ее приносить плоды. Найму работников и буду хорошо с ними обращаться. И уж я-то ни за что не допущу, чтобы такая красивая девушка, как ты, осталась невеждой только потому, что она плохо видит и никто не купит ей очков.