— Ну, Варвара, видно так Богу угодно, надо нам его вырастить. Давай корыто, приготовь в него тёплой воды, мы прежде всего вымоем ребёнка.
Варвара обрадовалась, выбежала на лестницу, а там её ждут бабы.
— Ну, что?! Что? — спрашивают. — Как с ребёнком?
А Варвара смеётся:
— Бог-то, — говорит, — милостивый, разве даст пропасть сироте, разве на свете-то нет добрых людей? Вот мы сейчас мальчика вымоем да обернём во всё чистое, накормим да и спать положим.
Бабы стали креститься: «Слава тебе, Господи!» И пошли к себе домой успокоенные.
Варвара принесла корыто, налила тёплой воды, взяла мочалку, мыло и начала мыть Серёжу. А для Серёжи всё это было так ново и так неожиданно, что он и кричать от страха боялся, только когда взяла его барыня на руки, стал он отбиваться от неё, схватил зубами за палец и укусил. Барыне было больно, но она только покачала головой:
— Ах, — говорит, — какой он несчастный ребёнок, совсем как дикий зверёк.
Мальчика вымыли, обернули в чистую простыню, в тёплое одеяло, а в это время на плите вскипело для него молоко, и готова была манная кашка.
Такой вкусной, хорошей пищи Серёжа давно и не пробовал; он так и задрожал от радости, когда его начали кормить; наелся да тут же, на руках у Варвары и заснул. Тогда его тихонько положили на кровать и окружили подушками, чтобы он не упал.
Вечером, в тот же день, барыня, которая взяла к себе Серёжу, сидела у себя в комнате и писала письмо своим милым сыновьям. В комнату к ней вошла Варвара и доложила:
— Там баба пришла.
— Какая баба?
— А из той комнаты, где Серёжа жил.
— Что же ей нужно? — удивилась барыня.
— Просит позволения войти, хочет с вами поговорить.
Барыня велела Варваре впустить её. Вошла баба, худая, бледная, на голове надет старенький тёмный платок.
— Сударыня, — говорит она, — я оттуда, из той комнаты, где мы вместе с Ульяной жили; так вот, как мы узнали, что вы мальчика к себе взяли, меня и послали все… Вот я и пришла…
— Да что же вы именно хотите? Взять назад Серёжу? — спросила барыня.
Женщина так испугалась, что руками замахала, и платок у неё с головы упал.
— Ах, нет, ради Бога нет, сударыня! Ведь, мы все бедные женщины, все уходим с утра на работу, кто же из нас может смотреть за ребёнком, кормить его. Ради Бога, барыня, оставьте вы у себя мальчика, ну хоть пока Ульяна из больницы выйдет, оставьте, а только позвольте нам, т. е. мне — Марье, я тоже прачка, да Анне, которая на табачную фабрику ходит папиросы набивать, да Татьяне, она ходит посуду мыть, да кухню убирать, — так вот позвольте нам всем, барыня, вам служить даром… По вечерам мы свободны, вот мы и будем приходить к вам по очереди… Пол вымыть, бельё постирать, мальчика, если позволите, понянчить — хочется и нам послужить сироте и отблагодарить вас, потому что мы очень чувствуем вашу доброту. — Марья сказала это и низко-низко поклонилась барыне.