Он вдруг увидел черную массу, движущуюся в сторону кладовки. Что это такое, различить в темноте было невозможно, поэтому казалось еще более устрашающим. Не ведая о том, что движущаяся в его сторону темная масса и есть ответ на все его вопросы, француз приготовился ко встрече с угрозой.
— Ты еще не спишь, французский мулла? — услышал он знакомый голос и сразу же успокоился.
Эемурат был похож на огромное черное существо потому, что за спиной у него было завернутое в кошму ватное одеяло.
Когда кошма с одеялом легли рядом с ним, Блоквил понял намерения Эемурата.
— Вы пришел, Агабек?
— Да, мы пришел! — передразнил неправильную речь пленного Эемурат и стал стелить постель.
Француз воспринял поступок Эемурата как уважение к себе, и ему захотелось сказать своему хозяину что-нибудь приятное. Не умея выразиться так, как ему хотелось бы, он ограничился лишь словами:
— Хорошо, Агабек, хорошо!
— Конечно, хорошо. Слава Богу, хорошо! — суровый голос Эемурата громыхал в темной хибаре. — Вдвоем всегда лучше, чем одному. Неспроста ведь предки говорили, что одиночество красит только Бога. — Не услышав в ответ никаких слов, он продолжил. — Ты немало натерпелся из-за нас, французский мулла, но и нам досталось порядком. Хоть бы все это было не зря в конечном итоге.
Даже если ты не понимаешь толком языка, все равно чувствуешь себя спокойно, когда кто-то рядом есть. К тому же о многом говорит и сам факт, что и хозяин дома, и его заложник готовы вместе выступить против воров, что хозяин, оставив теплый дом, согласен провести ночь в холодной темной хибаре без окон и дверей. Ну и пусть он не очень хорошо понимает его язык, пусть ничего не отвечает ему, самое главное, теперь Блоквил был не один. Даже если Эемурат уснет, француз готов всю ночь не сомкнуть глаз, чтобы в любой нужный момент разбудить своего хозяина.
— Как дела, французский мулла? — в тишине вдруг раздался знакомый голос.
Француз обрадовался, что Эемурат еще не спит.
— Ахвал наз, — ответил он. (Все хорошо).
Хотя и создавалось впечатление, что разговариваешь не с человеком, а с темной комнатой, для француза главным было наличие собседеника.
— Ты женат, французский мулла?
Блоквил понял первое и последние два слова, однако главного слова в середине фразы он не знал. Поэтому и весь вопрос для него оказался непонятным.
— Я не понимаю, Агабек.
— Как бы тебе это сказать? Кейваны есть у тебя, кейваны?
Блоквил сопоставил с персидским “кедбану” — “жена” и ответил:
— Кедбану нес. Кейвану нет.
— А мать есть?
— Мать есть.
— А отец?
Блоквил молчал.
— Педер (отец) есть? — поспешил ему на помощь Эемурат.