— Видишь вон ту собаку, господин?
— Вижу, генерал.
— Тогда у меня к тебе один вопрос.
— Задавайте, господин, постараюсь ответить, если знаю.
Гара сертип задал совершенно неожиданный для Блоквила вопрос:
— Кто преданнее родине — человек или собака?
“Что все это значит?” — подумал Блоквил, повторяя про себя услышанное.
— На первый взгляд он прост, но это очень сложный вопрос, господин генерал. Среди собак тоже бывают предатели, но среди людей их гораздо больше.
Гара сертип остался доволен тем, что заданный им прямо вопрос привел европейца в замешательство. А потому продолжил.
— Видишь, текинцы предали свою Родину, бросили насиженные места и удрали. А собака оказалась преданнее, она не бросилась вслед за ними, осталась сторожить свою землю. Какой удивительный случай!
Блоквил никак не мог понять скрытого смысла этого разговора. Но он и не стал задавать сертипу лишних вопросов, не стал возражать ему.
— Зверь он и есть зверь, господин. Захочет — уйдет, а нет, так и будет лежать на привычном ему месте.
Хоть его ответ и не устроил, сертип не стал набрасываться на француза. Он просто ошарашил его вопросом:
— Как ты думаешь, можно убить ее одним выстрелом, чтобы она даже не взвизгнула?
Подумав немного, Блоквил решил воспротивиться желанию сертипа.
— Я ситаю несправедливым стрелять в собаку, которая так предана своей родине.
Гара сертип со смеющимися серыми глазами хитро улыбнулся.
— У европейцев несколько иные понятия, чем у нас. А вернее, они более поверхностны. — Заметив вопросительный взгляд собеседника, генерал продолжил. — Партиотизм врага для тебя самая большая враждебность. Не забывай этой истины.
— Да собаки — они ведь всюду собаки.
— Нет, господин, в этом ты неправ. Собака врага для тебя тоже враг.
Блоквилу пришлось промолчать.
Гара сертип выхватил двуствольный французский пистолет.
Видя, что начатая ими пустая болтовня обретает зловещие очертания, француз решил заступиться за безвинную собаку:
— Зачем же в нее стрелять? Пусть животное живет столько, сколько Бог ему отпустил.
— А мне хочется стрелять в нее! — седовласый генерал в глазах француза превратился в капризного ребенка.
Блоквил сделал последнюю попытку спасти собаку.
— Но ведь она даже не исполнила своего собычьего долга, ни разу не залаяла на нас. И наших коней не спугнула.
Но все равно эти слова не растопили лед в сердце Гара сертипа.
— Она заслужила пулю хотя бы за то, что не выполнила свой собачий долг!
Блоквил понял, что дальнейшие уговоры ни к чему не приведут, и перестал препираться с упрямым сертипом.
Словно догадавшись о злом умысле подошедшего поближе всадника, собака встала, но и не подумала бежать, поняв, вероятно, что это ее не спасет.