Русь книжная (Глухов) - страница 32

Обнаруженные грамоты — а их общее число более 500 — дали ученым массу нового материала, обогатили наши представления о средневековом Новгороде… В то время о сохранении записок личного, бытового характера никто не заботился. Их просто выбрасывали… В прямом смысле слова — затаптывали. И священник Кирик вопрошал: «Нет ли в том греха — ходить по грамотам ногами…» Влажная почва сохранила их через столетия.

Надо сказать, что и до 1951 года имелись известия о бересте — писчем материале… Уже известный нам Ибн эль Недим в конце X века рассказывал, что он видел у руссов «кусок белого дерева, на котором были изображения». А в описи книг Троице-Сергиева монастыря (XVII век) упоминаются и «свертки на деревце чудотворца Сергия». Это же подтверждает и публицист Иосиф Волоцкий, который отмечал, что в монастыре и самые книги «не на хартиях писаху, но на берестех».

Береста употреблялась в Швеции, в Прибалтике, в Золотой Орде, а также в Северной Америке. В «Песни о Гайавате» говорится:

А вот небольшой отрывок из романа Дж. Кэрвуда «Охотники на волков»:

«В этот момент березовая кора внезапно развернулась во всю свою длину, и на столе оказался пресловутый ключ к тайне, в виде какого-то чертежа, по крайней мере в глазах наших охотников».

…Итак, посмотрим на некоторые страницы древнерусских берестяных грамот, послушаем голоса далеких наших предков (а это действительно живая разговорная речь!). Вот две самые ранние, самые древние — изодранные, попорченные (XI век!), и на них выделяется слово «грамота».

…Автор одного письма просит: «Человеком грамотку пришли тайно», а другой пишет: «Послал я тебе бересту…» Значит, сами новгородцы окрестили исписанную березовую кору грамотами и просто берестой.

Вот «учебная тетрадка» — так назвал А. В. Арциховский школьные упражнения на бересте шестилетнего Онфима. Мальчик изобразил рядом с буквами алфавита сказочного зверя, на другом рисунке — битва, далее опять идут слоги: «ба, ва, га… бе, ве, ге, би, ви…». Написано и нарисовано все это 700 лет назад! Буквы алфавита Онфим запечатлел и на донце берестяного туеска…

На ободке другого большого туеска нацарапана загадка: «Есть город между небом и землей, а к нему едет посол без пути, сам к ним везет грамоту неписаную».

Приказчик Михаил обращается к господину своему Тимофею: «Земля готова, надобе семена. Пришли, осподину, целовек спроста, а мы не смеем имать ржи без твоего слова». Вот письмо Бориса к жене Настасье о том, что он забыл дома рубашку.