— «Астрона»?
— Да. Это был первый в Советском Союзе специализированный спутник. Мы создавали для него программу наблюдений, управляли им, направляли на нужный участок неба. Этот аппарат создавался в знаменитом КБ имени Лавочкина, а Главным конструктором его был Вячеслав Михайлович Ковтуненко. Конечно, поначалу все было очень сложно. Так всегда бывает, если есть слово «первый». Первому всегда трудно, но очень интересно!.. Была тяжелая работа по созданию большого телескопа — восемьдесят сантиметров диаметр, к нему поставили спектрометр. Все управление и программирование были на нас, а это все внове. В Союзе ничего подобного не существовало… Подчас трудности казались непреодолимыми! Именно так я ответил бы, если бы вы спрашивали меня тогда…
— А сейчас?
— То время кажется мне прекрасным!.. Помните, мы познакомились во время посадки одной из «Венер»?
— Тогда я бывал на каждом эксперименте, а потому на какой именно «Венере» — не помню!
— Но тем не менее мы ждали посадку аппарата всю ночь… Я приехал в Центр дальней космической связи из любопытства. И меня многое удивило: определенные стандарты, которые выработались тогда у конструкторов и управленцев. Они запустили аппарат, довели его до объекта — в том случае до планеты Венера, провели эксперименты и уехали… Несколько человек приехали из Москвы на коррекцию полета, провели его и уехали. Побольше народу собралось к финишу, что естественно: всех интересовало, что находится на Венере — это ведь были первые эксперименты!.. А когда мы запустили «Астрон», то ситуация коренным образом изменилась.
— Там не было эффектного финиша?!
— Вот именно! Нужно было проводить каждый сеанс, работать с аппаратом. Сначала из КБ приехало человек восемьдесят — все, кто отвечал за системы «Астрона». Потом там поняли, что так нельзя. Начали разбираться, кто именно нужен для повседневной работы, и, в конце концов, «осталось» человек восемь…
— Те, кто с «Астроном» прожил много лет?
— Конечно. Так возникла новая технология работ в космосе… Поначалу даже по самой простой проблеме приходилось «выходить» на Главного конструктора, а подчас и на Госкомиссию. Однажды нужно было слегка подфокусировать телескоп, звоню Ковтуненко. Тот в ответ: «Мое дело пускать! И запомни нашу главную истину: если аппарат работает, то лучше всего ему не мешать!» Но тем не менее Вячеслав Михайлович разрешил нам провести эту операцию. В результате все стало гораздо лучше… Позже с подобными просьбами к Главному конструктору уже не обращались. Да и «Астрон» вел себя очень хорошо: никаких «неприятностей», то есть отказов аппаратуры, у него не случалось, а потому он вскоре уже перестал интересовать конструкторов. Более того, некоторые из них очень удивились, когда мы решили собрать через восемь лет Госкомиссию и поставили на ней вопрос о прекращении работ…